Виктор Зорин - Стилет с головой змеи. Петербургские детективы

Что умел неплохо делать мой брат – так это весело играть танцевальные мелодии. Особенно ему удавались польки и мазурки: он увлечённо хлопал пальцами по клавишам, пока Кудасов с крайне серьёзным видом ждал кивка для переворота нотного листа. В этот вечер я понял, что лучше всех танцует Кати, чуть скромнее – моя тётя. Объятий Амалии Борисовны мне удалось избежать, ― она устала после тура со Львом Николаевичем. Ирина не танцевала.

Мы, как раз, переводили дыхание после очередной польки―бабочки, когда дверь гостиной открылась, и в неё как-то боком вбежал Александр Ланге, дядин секретарь. Присутствующих поразило не столько его неожиданное появление, сколько весь его вид, не предвещавший ничего хорошего. Одет он был обычно, даже – по-деловому: чёрный сюртук, чёрные брюки, чёрная в полоску жилетка, но лицо перекосила гримаса страдания и неверия в происходящее.

Дверь во время появления Ланге оглушительно хлопнула, поэтому все смотрели только на него. Он сделал вдох и громко крикнул:

– Феликс Петрович мёртв!

Каждый из нас по-разному реагирует на потрясение: кто замирает, кто бледнеет, кто вскрикивает, а кто-то падает в обморок. Ирина так и сделала: она начала медленно падать и ударилась бы об пол, если б её не подхватил вездесущий Измайлов. Я со своим неуёмным характером просто побежал. Это произошло инстинктивно, поэтому и осознание происходящего пришло ко мне уже на бегу. Мною командовали рефлексы: подбежать к двери кабинета, рвануть ручку и…

Я влетел в кабинет первым и остановился, поражённый увиденным.

Дядины ноги судорожно обхватили ножки стула, на котором он сидел, а верхняя часть тщедушного туловища была пришпилена к столу торчащим из спины стилетом. Тем самым стилетом, который он показывал нам с гордостью всего пару часов назад. Малахитовая чернильница из письменного набора опрокинулась, и чернила растеклись блестящей лужею вокруг головы убитого. Правая рука дяди была сильно вытянута вперёд пальцами вверх, словно он просил о чём-то. В целом поза несчастного производила жуткое впечатление.

Тело покойного было повернуто в сторону сейфа. Верхняя дверца несгораемого шкафа оказалась распахнутой, так что я со своего места видел открытую крышку футляра. Нижняя часть сейфа, где хранились ассигнации и ценные бумаги, оставалась запертой. Кто-то ещё вошёл в комнату. Последним в дверях показался Кудасов и взревел, словно командовал смотром войск:

– Всем покинуть помещение!

Стоящие позади меня с ропотом отхлынули в коридор, а я остался стоять, не в силах отвести глаза от страшной картины.

– Михаил Иванович! Вас это сугубо касается! – теперь Кудасов потерял всю свою обходительность и походил на быка в начале корриды.

Я не стал спорить. Я уже всё видел.

Все собрались в гостиной, потому что Егор Федотыч Кудасов на правах представителя власти потребовал, чтобы мы находились у него на глазах, дабы тайно не скрыть улики. Не мог их скрыть и стоящий возле дверей дворецкий Ерофей, из австрийского полковника превратившийся в обыкновенного старика.

Возле пришедшей в себя Ирины сидел Александр Ланге и что-то тихо ей говорил. Искренне страдающую Елизавету Кондратьевну утешала словами и нюхательной солью Кати. Недостаток внимания испытывала только Амалия Борисовна: Егор Федотыч был слишком занят расследованием, а остальные не обращали внимания на её редкие, но выразительные вздохи.

Кудасов первым делом отправил дворника в ближайший участок. Довольно быстро стало ясно, что у кухарки и слуг было общее алиби, ибо после обеда со всем справлялся один Ерофей. Пока господа наверху танцевали танцы и навещали в кабинете покойного хозяина, слуги на кухне пили чай и развлекали друг друга болтовнёй. Далее подозрительный Кудасов решил, что преданный дяде буквально до гроба дворецкий не мог быть убийцей. Он обыскал Ерофея и отправил его встречать полицейских. Те прибыли быстро.

Наш гений сыска оставил вместо себя в гостиной полицейские чины, объявив, что «отправляется для осмотра места преступления». Он получил одобрительный кивок Амалии Борисовны и удалился.

Не знаю, какие мысли пришли ему в голову, пока он глядел на мёртвого дядюшку, но по возвращении Кудасов отдал приказ арестовать Ланге.

Я боялся, что Ирина опять упадёт в обморок, однако с ней произошла какая-то перемена, и она нахмурилась, но стойко перенесла новый удар. Ей дали попрощаться с Александром, и тот несколько раз повторил, что ни в чём не виноват. Мне показалось, что Ирина уверена в этом без слов.