Владимир Кашин - Чужое оружие. По ту сторону добра. Следы на воде

— Вот оно что, — протянул Коваль, вспомнил беседу в пивной с «Мефистофелем». Кажется, интуиция и на этот раз его не подвела. — Самийленко, говорите? Посмотрим. — И Дмитрий Иванович снова углубился в бумаги.

Через несколько минут он действительно нашел два листика: один — из школьной тетрадки, другой — половинка пожелтевшей странички писчей бумаги, на которой подробно и четко излагалось возмутительное поведение Бориса Сергеевича Залищука, участок которого стал рассадником садовых и огородных вредителей.

— Мы неоднократно беседовали с ним, — сказал Задорожный в ответ на вопросительный взгляд Коваля. — И на правление вызывали, корили, грозили исключить, но Бориса Сергеевича, земля ему пухом, нелегко было в чем-то убедить или напугать. Он сразу сам в атаку шел. Хотя и давал обещания ухаживать за землей, но никогда их не выполнял. А нам обижать его тоже не хотелось. Человек он был больной, со странностями. Предлагали продать домик, тем более что в последнее время очень бедствовал человек. Даже покупателей ему находили. Да где там! Жена вроде была согласна, а он ни в какую!

— А Крапивцев не пытался у него купить?

— Не один он! Я же говорю, покупателей было хоть отбавляй.

Коваль возвратил Задорожному папку с документами. Заявлений Самийленко он не изъял. Пока ему было достаточно познакомиться с ними и узнать, что участок, на котором хозяйничает Крапивцев, оформлен на чужое имя.

— Вы сохраните эти бумаги, — на всякий случай попросил Коваль. — И заявления Залищука. Возможно, понадобятся… Но почему они написаны рукой пожилого человека, а не молодого? — спросил он, проверяя свои наблюдения.

— Говорю же — писал их Крапивцев, а подписывал зять.

— Разве Самийленко неграмотный?

Задорожный только плечами пожал.

Попрощавшись с председателем кооператива, Коваль отправился в прокуратуру за постановлением на обыск у Крапивцева. Изучение заявлений и жалоб обоих соседей еще раз подтверждало единственную пока версию.

Вооружившись санкцией прокурора, Коваль снова отправился в Русановку. Мощный газик — на «Волге» проехать по песчаным дорогам было невозможно — быстро отвез Дмитрия Ивановича вместе с лейтенантом Струцем и экспертом-химиком Павловым на место. Остановившись возле высокого деревянного забора, отгораживавшего участок Крапивцева от переулка, Коваль послал Струця пригласить понятых.

Пока лейтенант ходил по ближайшим дачам, Коваль осматривал забор — зубцы его резко вырисовывались на фоне голубевшего неба. Уже во время первого осмотра Дмитрий Иванович отметил про себя, что Крапивцев беспардонно нарушает правила коллективного садоводства, по которым высоким забором отгораживать участки запрещалось.

Вскоре явился Струць с понятыми, и все двинулись по узенькой дорожке между словно бы по ниточке высаженными и аккуратно подвязанными виноградными лозами. Коваль обратил внимание, что высокий домик в глубине сада был построен тоже против устава: из кирпича, на два этажа.

— Дворец, да и только, — неодобрительно сказал лейтенант Струць, заметив, что Коваль, оглядывая особнячок, покачал головой.

Поликарп Васильевич Крапивцев явно не ждал непрошеных гостей. Да и кому приятно появление оперативной группы милиции?

По тому, как дрожала санкция прокурора в руках Крапивцева, Коваль понял, что хозяин дома в большой тревоге. Растерянный неожиданным визитом, Крапивцев жестом пригласил всех сесть на длинный, стоящий под стеной диван.

— Мы не в гости, — буркнул лейтенант Струць.

Коваль разделил группу по объектам обыска.

Вскоре в большой комнате на стол легли пачки денег, сберегательные книжки. Подполковника они особо не интересовали. Только заметил с иронией: «И все это дал огород?» Увидев, как испуганно кивнул в ответ Крапивцев, понял, что именно этого боялся хозяин.

Коваль искал следы убийства, следы еще не разгаданного экспертами яда. Лейтенант Струць и Павлов также искали это ядовитое вещество. Но если Коваль начинал обыск со сложным чувством, то у лейтенанта Струця оно было откровенное и прямое: он нашел стакан со следами отравы, сам вышел на преступника и теперь явился сюда, чтобы довести дело до конца. Бросая строгие взгляды на одетого в серую полосатую пижаму Крапивцева, он уже видел его в колонии.

И яд был найден. Его действительно не очень прятали: почти открыто стоял в сенях в литровой банке с обычной пластмассовой крышкой.

Лейтенант Струць с выражением особого удовлетворения поставил эту банку с темно-красной, почти бордовой жидкостью на стол перед Ковалем.