Владимир Кашин - …И никаких версий. Готовится убийство

Во всем еще надо хорошенько разобраться, — продолжал Дмитрий Иванович. — Кстати. Их было трое за столом в тот вечер. Журавель, Нина Барвинок, Павленко. При вскрытии квартиры на столе стояли почти пустая бутылка из-под коньяка, рюмки, тарелки с едой, кофейные чашки. Все это, Петр Яковлевич, вы знаете… Стояли три рюмки, три тарелочки, но только две чашки для кофе, обе чистые. Нина Барвинок признает, что кофе только собирались пить.

Почему три, три и… две? Значит, сначала и она ужинала, но потом, когда ждали кофе, точнее кипятка, внезапно ушла… Что же произошло после того, как женщина поставила чайник на плиту, — почему заторопилась домой? Может, обиделась на Журавля — он ведь, судя по рассказам, умел обидеть неожиданной выходкой. Или ее бегство не было внезапным? Не вдруг… А преднамеренно?

— Да, да, это интересно, Дмитрий Иванович, — оживился Спивак. — Деталь существенная. Все там, очевидно, складывалось не просто. Вечный треугольник. Возможно, что-то между мужчинами произошло. А она скрывает. И очень хорошо, что вы обратили внимание на такое обстоятельство, как отсутствие третьей чашки для кофе. Значит, не вдруг заторопилась машинистка домой, а заранее замыслила улизнуть. Наверное, от этого и надо нам танцевать. Гляди, окажется — главная ниточка…

В голосе следователя Ковалю послышались назидательные нотки. Не хватало еще, чтобы он сказал «молодчина».

— Деталь — это важно. Но не в деталях дело в конечном счете. — Коваль пристально посмотрел на Спивака. У него в прошлом были сложные отношения с прокурорскими работниками. Еще не забылась в городе история, как Дмитрий Иванович воевал со следователем Тищенко, карьеристом и бюрократом, и добился его увольнения из прокуратуры. Коваль считал, что никто не должен пренебрегать правдой, что справедливость должна соблюдаться прежде всего представителями права, иначе нарушается сам принцип ее. Нашлись и «хранители чести прокурорского мундира», которые упрекали Коваля в том, что он преследует молодого специалиста, и если не прямо, то косвенно пытались в свою очередь рассчитаться с подполковником. Как известно, это кончилось тем, что Дмитрий Иванович подал рапорт об отставке.

Но потом все образовалось, и уже не подполковник, а полковник милиции Коваль стал работать в своем управлении консультантом. Однако обида не проходила и иногда заставляла подозревать, что прокуратура привлекает его к делам не просто сложным, когда не могут справиться молодые работники, а к заведомо неперспективным, которые рано или поздно все равно придется сдать в архив.

Вот и сейчас у Дмитрия Ивановича мелькнула мысль: а не смотрит ли на него и Спивак, тоже сравнительно молодой следователь прокуратуры, как на человека хотя и уважаемого в правоохранительных органах и пока действующего, но, как ни крути-верти, место которого в почетном строю пенсионеров.

Полковник Коваль ошибался, что по-человечески можно понять, зная, какие подножки в свое время подставляли ему завистники. Следователь Спивак не принадлежал к их числу. И хотя работать с Ковалем ему пришлось только на завершающей стадии расследования дела об отравлении Залищука, он уже тогда проникся к Дмитрию Ивановичу доверием и уважением.

С тех пор Спивак изменился лишь внешне — вернее, другой вид худощавому лицу придали большие очки в роговой оправе, которых следователь раньше не носил, несмотря на предписание врачей. Но глаза его так же дружелюбно, как и раньше, смотрели из-за стекол.

— То, что Барвинок сказала, еще не доказательно, — снова заговорил Коваль. — Вот протокол беседы с другой приятельницей Журавля — портнихой Христофоровой. — Полковник пододвинул к Спиваку бумаги. — Хотя полностью доверять ее словам тоже не следует. Но, скажем, ее толкование отношений Нины Барвинок с Журавлем кажется верным: сначала — служебные, а потом — дружба, дальше близость, надежда молодой женщины изменить свою жизнь. Дома у нее действительно ад, а в обществе Журавля, его знакомых Нина преображалась: исчезала подавленность, робость. Она много читает, у нее еще совсем детские представления о жизни. Несколько романтическая, какая-то послушно-терпеливая, она по настоянию отца очень рано вышла замуж за человека духовно бедного. Хорошей жизни не получилось, и когда Журавель воскресил в ней романтические надежды, слепо доверилась ему. Но… Но покойный все оттягивал женитьбу — свидетельствует портниха, крах взлелеянных надежд оказался для молодой женщины тяжелее всех прежних невзгод. Хотя, замечу, Барвинок утверждает, что сама не решалась бросить семью и уйти к Журавлю. Но в это не очень верится. Как известно, от любви до ненависти один шаг. Да еще у таких экзальтированно-романтических натур, как эта совсем молодая женщина. У них нет полутонов, одни крайности. И о других судят по крайним меркам. Для них тот или иной человек: или — или. Или — великий, благородный, или — негодяй, подонок. Как считает Христофорова, Нина постепенно возненавидела Журавля. Продолжала ходить к нему, но, возможно, только для того, чтобы при случае отомстить. Портниха не исключает, что Барвинок, уходя, специально открыла газ, чтобы уснувший пьяный любовник погиб…