Ростислав Самбук - Горький дым

— Ну и что? — спросила равнодушно.

Максим не ответил, осторожно отсоединил проводку. Поднял на ладони коробочку, будто в ней были обычные конфеты.

— Взрывчатка, — сказал совсем спокойно. — Пластиковая бомба, и стоило мне включить зажигание!..

Увидел, как побелели щеки у Луцкой.

— Ты с ума сошел! — выдохнула.

— Нас разорвало бы вместе с «фиатом». И не почувствовали бы...

— Ты что!

Максим попробовал усмехнуться, но улыбка, наверно, вышла кривой. Добавил мрачно:

— Щупак и в самом деле приговорил меня к смерти. Но при чем тут ты?

— Щупак?

— Я увидел его с валуна. Случайно.

Глаза у Стефании потемнели: наконец она поняла все. Взяла у Максима коробочку, осмотрела внимательно.

— Дашь мне, — сказала тоном, исключающим возражения.

— Зачем?

— Щупаку это так не пройдет! — Она спрятала коробочку в сумку, которую повесила через плечо. — Поехали.

— Подожди. — Рутковский еще раз внимательно осмотрел машину, но ничего не нашел. И все же, вставляя ключ в замок, искоса глянул на Стефу.

— Может быть еще?

— Да нет... Но отойди от машины... На всякий случай.

Луцкая поудобнее устроилась на сиденье.

— Поехали.

«Фиат» завелся с полуоборота. Рутковский выехал на шоссе, осмотрелся.

— Думаешь, он ждал здесь? — поняла его Стефания. — Навряд ли: был уверен, что нам не спастись, и торопился отъехать подальше.

— Тебе куда? — поинтересовался Максим.

— Завезешь домой.

— Будь осторожна.

— Буду... — вдруг Стефания всхлипнула — совсем по-женски. Но сразу взяла себя в руки, положила на колени сумку, похлопала по ней ладонью, будто там лежала не взрывчатка, а в самом деле конфеты. — Ему не поздоровится! — сказала уверенно.

Максим высадил Луцкую около ее дома и поехал к себе. Поднялся не лифтом, а по лестнице, и, убедившись, что никто не ждет его на лестничной площадке, зашел в квартиру.

Взял с собой только костюм, белье, магнитофон и транзистор, подумал немного и прихватил подаренный Стефой спиннинг, действительно хороший спиннинг с автоматической катушкой, обвел взглядом комнату, она показалась ему совсем чужой, закрыл двери без малейшего сожаления и вызвал лифт.

Рутковский переночевал, как и намечалось, в пограничном городке. Проснулся поздно, некуда было спешить, да и не все ли равно, где убивать время: в пансионате, адрес которого назвал ему Олег, или здесь, в маленькой симпатичной гостинице, где простыни пахнут лавандой и свежей горной водой?

Позавтракал. Булочка с маслом оказалась очень вкусной, не говоря уже о крепком кофе. Максим попросил свежие газеты, были уже и мюнхенские, и он лениво просматривал их.

Реклама... объявления... происшествия...

В глаза бросился набранный большими буквами заголовок:

«Убийство на Альтштрассе».

Пробежал заметку и отставил чашку.

Неужели Стефания?

Прочитал еще раз:

«Сегодня вечером на Альтштрассе убит двумя выстрелами из пистолета подданный США Модест Щупак. Как стало известно, убитый занимал одну из руководящих должностей в организации украинских националистов. Убийце удалось скрыться. Полиция проводит расследование».

Максим прочитал заметку еще раз. Да, Стефания не бросает слов на ветер, и рука у нее действительно твердая. Такая изящная рука: длинные нежные пальцы с ухоженными ногтями.

Подумал: теперь ему ничего не угрожает и, может быть, ему лучше остаться?

Но Центру виднее, в Центре разберутся и без него — и Олег передаст приказ...

Максим расплатился с хозяином гостиницы, завел машину и двинулся кривыми улочками города к речке, за которой возвышались поросшие лесом склоны невысоких гор.

Там была граница.

1978 г., Киев — Ирпень

Морг — польская мера земли, равная 0,6 га.

Так называемый «Антибольшевистский блок народов» — организация, вокруг которой объединились сторонники национализма разного толка.

Так называемые «Заграничные части ОУН», организация, созданная Бандерой в результате послевоенного раскола ОУН и возглавляемая теперь Стецько.