Алексей Митрохин - Некоторые вопросы загробной жизни. Часть вторая

– Причём от разных мужиков…

– Офигеть, я щас сама рожу, – серые глаза Нади вылезли из орбит. – Как такое возможно?

– Легко, – кокетливо улыбнулась Серафима, мельком взглянув на меня. – В Рио, куда она поехала прошвырнуться по магазинам, случайно встретила Педро, свою давнюю любовь. Ну, там они выпили кофе, затем он пригласил её к себе показать новую квартиру… В общем, Роберта проснулась вечером одна, на кровати записка: «Прости, это была моя ошибка, больше такого не повторится. Закроешь квартиру, ключ оставь внизу у консьержа. Прощай…» – и подпись: «Педро».

– Вот козлина! – с чувством выругалась Надя. – И что дальше?

– А дальше она на нервной почве выпила у него весь запас алкоголя и рванула на тачке в Help, самый злачный ночной клуб (он находится прямо на пляже Копакабана). Ну и зажигала она там, скажу я тебе. Мужики с неё глаз не сводили. В конце концов проснулась Роберта с молодым парнем по имени Мигель, футболистом одной местной команды. Глядит на часы, а время-то уже десять утра!

– Ну и что?

– А то, что у неё самолёт в 11—30 в Сан-Паулу. Через два дня помолвка с Леонсио. Он, кстати, тоже в Рио прилетел инкогнито, обручальные кольца купить. Хотел сюрприз ей преподнести. Очень положительный мужчина, нравится мне…

– А третий, что за мужик? – не унималась Надя.

– Да так, проходной персонаж, помощник капитана воздушного судна, Рафаэль. Роберта выпросила у него бутылку рома на опохмелку, взамен он склонил её к интимной близости. Представляешь, прям в туалете!

– Бедняжка, – пожалела героиню бразильского сериала Надежда.

– Так что теперь у неё тройня: мальчик и две девочки… Врач Орландо, старый знакомый…

– Я его помню, у них ещё лёгкий флирт был в начале сериала, – перебила Серафиму Надя.

– Так вот. Орландо сообщил: тесты показали, что все дети от разных отцов, но Леонсио среди них нет.

– Проболтается!

– Не думаю. Он в глубине души любит Роберту и вреда причинить ей не сможет… Тем более дети… Дети-то здесь ни при чём!

– А про первого ребёнка она Леонсио рассказала? – Надя вопросительно посмотрела на подругу. – Ну того, что родила в 24-й серии от бродяги Джулиано, когда ещё в трущобах жила?

– Да что ты! – отмахнулась Редькина. – Если мать Леонсио узнает, конец их свадьбе. Вот и мучается теперь. Жалко её, такая девушка порядочная…

– Это точно, – согласилась Надежда.

– А тут ещё эта Карла!

– Кто такая?

– Продавщица из обувного, прохода ей не даёт. Влюбилась по уши.

– Вот это поворот. Умереть не встать! – Надежда снова выпучила глаза. – И что Роберта?

– Трудно сказать, – Редькина поправила упавшую на лоб прядь волос. – Она вроде бы тоже её любит. Но Леонсио… Куда его денешь? Да и деньги на дороге не валяются. Всё-таки банкир, не какой-то там забулдыга…

– Нельзя бросать Леонсио, – твёрдо произнесла Надежда. – Опять на помойке окажется… Да и о детях надо подумать…

– Я тоже так считаю, – согласилась Серафима. – Тем более, как выяснилось в последней серии, Карла – её сводная сестра, только они пока об этом не знают…

– Твою ж мать, – снова выругалась Надежда. – Ты меня сегодня раз двадцать удивила.

– Да что я… – вздохнула Редькина. – Это они в Бразилии живут, а мы так, существуем…

Девушки замолчали.

В этот момент за дверью кабинета Синицына послышалась возня. Дверь отворилась. Из проёма показалась лысая голова следователя.

– Смирнов, проходите. Нечего на казнённом стуле штаны просиживать.

Я послушно зашёл в кабинет.

Тимофей Иванович Синицын, невысокий мужчина лет пятидесяти, не спеша направился на своё рабочее место, немного прихрамывая на левую ногу. Одет он был в серый бесформенный костюм и голубую рубашку с галстуком. На ногах блестели чёрные поношенные ботинки со шнурками. Единственный атрибут одежды, который выглядел более или менее сносно. Доковыляв до заляпанного синими чернилами небольшого деревянного стола, Синицын тяжело вздохнул и плюхнулся на стул, махнув мне рукой, предлагая присесть напротив. Я покорно сел на предложенное место. На столе стояли чернильница с перьевой ручкой и зелёная электрическая лампа, шнур от которой болтался у моих ног. «Интересно, – подумал я, – зачем нужна лампа, если электричества нет? Или я чего-то не знаю?» Между тем Тимофей Иванович достал из верхнего ящика знакомую папку-скоросшиватель с надписью: «Дело №», открыл её на первой странице и, внимательно посмотрев в мою равнодушную физиономию, тягуче произнёс: