Павел Саксонов - Андские рассказы – 2. Юля

Полицейский ответил не сразу. По громкой связи было слышно, как он чем-то по чему-то принялся постукивать. Не пальцами по столу, а скорее линейкой по кружке: звук отдавал стеклом. Это, если честно, раздражало. «Да перестаньте вы!» – не удержался журналист. Постукивание прекратилось. Полицейский ответил: «Нашли. Куклу». «Какую еще куклу?» – опешил журналист. «Обычную. Или нет: очень необычную. Глиняную. Она сейчас прямо передо мной стоит. Жуткое уродство». «Так вы еще в участке?» «Да». «Я сейчас буду!» «Мы сейчас будем!» – закричали, вскакивая со стульев наличные члены коллектива El Diario Imperial. «Давайте, – без особого восторга отозвался полицейский. – Тем более что ваш главный уже здесь. Я ему первому позвонил». Члены коллектива переглянулись. «Вот сукин сын!» – вырвалось у одного из них. Но это, само-собой, относилось не главному редактору: главного редактора в El Diario Imperial по-настоящему уважают.

Кукла и впрямь оказалась фантастически уродливой. Она не была старинной штучкой: по всем признакам ее слепили сравнительно недавно. Но, тем не менее, создавалось впечатление, что тот, кто ее лепил, в качестве образца имел перед собой одну из тех леденящих кровь фигурок, которые свойственны керамике некоторых древних андских культур и культур тихоокеанского побережья Южной Америки. Скорее всего, она изображала какого-то злого бога, но какого и чьего именно, сказать было трудно. Кукла обладала сходством с многими злыми богами – такими, какими их представляли люди, жившие много веков назад. Кому и зачем в наше время понадобилось лепить это чудище? Может быть, на потребу туристов? Но для туристов существуют другие сувениры. Тем более что везти в поклаже глину – задача не из легких. Велика вероятность того, что на другой конец света, откуда обычно и прибывают интересующиеся перуанскими древностями туристы, прилетят обломки, а не то, за что были заплачены деньги.

«Она лежала в багажнике, – пояснил полицейский, – в нише для запасного колеса. Как не разбилась – удивительно. Но не разбилась».

«Отпечатки?»

«Нет. Если хотите, можете смело брать ее в руки». Однако взять ее в руки никто не рискнул. Главный редактор El Diario Imperial, видя вытянувшиеся лица своих сотрудников (а эти сотрудники немало повидали), улыбнулся: «Отвратительно, правда? Я тоже решил: ну ее к черту!» «Ее что же – протерли тряпкой?» – спросил один из журналистов. «Да, похоже на то, – ответил полицейский. – На ней имеются следы бензина и масла». «А где нашли отпечатки Хесики?» «В салоне. На внутренней стороне крышки бардачка». «Что говорит… потерпевший?» Полицейский дернул бровями, из-за чего на мгновение его скучное лицо стало очень живым: по нему пробежала гримаса то ли досады за собственную нерасторопность, то ли насмешки над ситуацией, то ли злости. «Ничего не говорит. Мы не смогли его найти. Он скрылся. Дома его нет, соседи понятия не имеют, куда он мог уйти. Соседи о нем вообще ничего не знают. Любопытный тип оказался. Уже год как въехал в дом, но за все это время ни с кем не познакомился. Соседи уверяют, что он избегал знакомств. Даже когда с ним здоровались при встрече, он делал вид, что не расслышал, и торопился проскользнуть мимо. Представляете? Единственная, кто хоть что-то смогла о нем рассказать, – приемщица в прачечной. Наш „потерпевший“ жил один, белье сам не стирал. Возможно, считал, что прачечная дешевле или удобней, чем собственная стиральная машина. Так вот. Приемщица – дама шестидесяти пяти лет. С людьми работает чуть ли не с детства. Поневоле научилась в психотипах разбираться. Наблюдательна. Она говорит, что весь последний месяц этот ее клиент чего-то очень боялся. Раньше, когда он только появился, он был спокойным и даже уверенным в себе человеком. Замкнутым, но не стервозным: никогда не предъявлял никаких претензий и всегда оставлял сверх счета и даже очень неплохо оставлял. Если бы не ухоженные руки без мозолей, он мог бы сойти за бывшего бедняка, на собственной шкуре познавшего, что такое вкалывать за гроши с утра до ночи. Но руки у него человека, который никогда не занимался физическим трудом. Из этого приемщица сделала вывод, что он просто хороший и добрый человек. А то, что других людей сторонится – ну так что же: мало ли какие на это могут быть причины? Может, он в печали… Не улыбайтесь: это не моя фантазия, она так и выразилась: в печали. Предположила, что он потерял жену: заметила на его пальце след от кольца. Но мы-то с вами знаем, что женат он не был. Поэтому если он и носил кольцо, то уж точно не обручальное. И если находился в печали, то уж точно не из-за того, что потерял супругу. А в последний месяц его как подменили. Он стал дерганым, нервным, несколько раз срывался на крик и подпрыгивал до потолка, стоило зазвонить телефону. Выхватывал телефон из кармана, смотрел на экран и на вызов не отвечал. Сбрасывал. Приемщица решила, что у него по работе проблемы. Правда, где он работает и кем, она не знает, но думает, что он – какой-нибудь агент. У него явно свободный график. Он приходил в любое время: утром, днем – безразлично. Мы побывали в его квартире. Это все на той же авениде де ла Культура. Многоквартирный десятиэтажный дом. Ну, вы знаете такие: со всякими системами охраны – от пожаров и прочих бедствий, с собственной парковкой… Но квартира скромная: две комнаты (dormitorio, буквально – спальня), кухня (comedor, буквально – столовая), душ (baño – ванная комната). Обставлена квартира без изысков. Техники – минимум. Но главное для нас – ничего, что помогло бы разобраться в происходящем. Абсолютно безликая квартира. Даже гостиничные номера дают больше информации о проживающих в них людях. Что же до отпечатков в квартире, все, очевидно, самого „потерпевшего“: одного человека. Мы все перевернули вверх дном, но ничего интересного не нашли. Обидно. Завтра придется докладывать в Лиму, а у нас – ничего. Да еще и сами растяпами оказались». «Да уж, – согласился один из журналистов. – Растяпами – это мягко сказано. Насколько я понимаю, повременить с докладом не получится?» Полицейский не обиделся, но взглянул на журналиста осуждающе: «Ваш коллега тоже здесь был и тоже всё видел. Получается, он тоже растяпа. А повременить – нет, не выйдет. Хесика – это не шутка. Мы не можем скрывать ее появление. Мы…» «Подождите, – перебил полицейского другой журналист: не тот, который назвал его растяпой, – а что с грабителями? С ними-то что?» «Кое-что есть».