Джозеф Джефферсон Фарджон - Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник)

– Их застигла метель, я же тебе говорила…

– Ах да. Поезд. Но я имел в виду другое. А где Чарльз?

Нора промолчала.

– Это здешний дворецкий. Неплохой парень. Он очень переживал, когда я ушел на фронт. Вот только слабовольный – был за ним такой грешок. Не думаю, что без меня твой дядюшка Харви… Впрочем, не будем о нем говорить. Так Чарльз здесь?

– Не знаю.

– Как не знаешь?

– То есть… да, он здесь.

– Я рад. Да и куда ему деться? Я написал ему. Двадцать лет назад он тоже здесь был.

– Отец, может быть, ты еще поспишь? – озабоченно предложила Нора.

– Опять спать? Ни за что! – воскликнул Уильям Стрейндж. – Я же только что проснулся. Сколько времени? Без двенадцати минут? Двадцать лет назад в это самое время я стоял в холле вместе с твоей матерью. Мы ждали.

Мистер Стрейндж выпрямился и пристально посмотрел на Нору.

– Я когда-нибудь говорил тебе, дочка, что ты очень похожа на мать? Она была такая же хрупкая, но в ней чувствовалась внутренняя сила. В этом смысле тебе до нее далеко. Сколько же я ходил за своей избранницей, когда моя семья воспротивилась нашему браку, и убеждал, что не могу без нее жить. Наконец она сдалась, и мы поженились… Мне кажется, твоя мать тоже была счастлива все эти четыре года… Нора! Я должен спуститься вниз! Мне как-то не по себе в этой кровати…

Она нежно погладила его по руке.

– Поспи еще немного, папа.

– Нет-нет. Мне надо вниз! Я должен послушать, что он…

Стрейндж потрепал Нору по руке.

– Не волнуйся, дорогая. И выслушай, что я тебе скажу. Нам порой бывает трудно выражать свои мысли, но сегодня я чувствую необычайную легкость. Мы барахтаемся и пытаемся выплыть, но нас все равно уносит течением… В этом все дело. Мы не можем свободно изъявлять свою волю. Мой отец не одобрял такой философии – он был волевой человек и поступал как знал, не считаясь с обстоятельствами. Это единственное, в чем мы не сходились, за исключением, конечно, моей женитьбы… впрочем, тогда сыграло роль чужое влияние. Но что было, того не вернешь, а чему быть, того не миновать. Наши представления о добре и зле – это отражения наших собственных желаний и антипатий. Здесь мы не можем быть судьями. Я вообще не понимаю, как можно судить кого-то. Во время войны мне было не до рассуждений, а врагов просто ненавидел! А потом прилетел снаряд и превратил меня в бесполезную шелуху… Однако моя жизнь продолжалась… Только уже в другом мире… Мне кажется, ты не понимаешь, о чем я говорю. Тебе это представляется банальным и неинтересным?

Голос Стрейнджа дрогнул, словно на него вдруг нахлынули сомнения.

– Мы должны спуститься, – тихо сказал он. – Пожалуйста, не останавливай меня. Твоя мать всегда знала, что для меня хорошо, и умела убеждать в этом. А вот я не могу все так быстро и правильно решать.

– Ну конечно, мы пойдем вниз, – наконец сдалась Нора, решив игнорировать свои опасения. – Я все прекрасно понимаю. Сейчас я помогу тебе встать… Нет, подожди минуточку. Только одну минутку. А потом я сделаю все, что ты хочешь.

Она выбежала из комнаты и закрыла за собой дверь. К счастью, Лидия ждала в коридоре.

– Ничего не говорите, – прошептала она. – Я, как последний поросенок, подслушивала под дверью. Идите к отцу. Я их предупрежу.

– Будьте добры! Мы вам так признательны за все, – с благодарностью произнесла Нора.

– Но я должна вас предупредить – они поймали Смита.

– Да хоть бы и вождя зулусов. Меня уже ничем не напугаешь.

Вернувшись в комнату, Нора обнаружила, что отец терпеливо ее ждет. Она помогла ему встать с постели и надеть ботинки. Постояв у камина, они высохли и стали жесткими.

Без четырех минут два отец с дочерью вышли из комнаты. В коридоре было темно, но снизу пробивался свет и слышались голоса, которые затихли, как только они начали спускаться. Нора пыталась угадать, чем закончится их странная поездка и оправдаются ли ожидания отца. Одно она знала наверняка – что-то должно произойти. Но ей и в голову не могло прийти, какой сюрприз готовит им мистер Молтби.

Отец же ее не проявлял никаких признаков беспокойства, пребывая в покорно-безмятежном состоянии. Точно так же он ждал помощи, когда их машина съехала в канаву. Нора вспомнила, как он недавно сказал: «Что было, того не вернешь, а чему быть, того не миновать». Это была его жизненная философия.

Такую же философию исповедовал и пожилой джентльмен, встретивший их внизу.

– Добрый вечер, мистер Стрейндж, – приветствовал вновь прибывшего Молтби. – Рад, что вы решили встретить с нами Рождество. Без вас праздник был бы неполным.