Владимир Росс: Вор

– Нашел, что искал? – пробасил гость из прошлого, бесстыдно почесывая нижнюю часть голого живота.

Юрка не смог бы найти слов для передачи своего странного состояния. Мерзкий облик пузатого здоровяка с усищами под носом и густой бородищей у пупа натянул нервную струнку вдоль спины до предела, породив вместо стыда легкую зыбь напряжения. Мощный выброс адреналина подарил неведомое доселе чувство опасного наслаждения. Оно воспламеняло в полутьме дьявольские глазенки, жгло щеки и, иссушив рот, лишало дара речи. Самообладания хватило только на то, чтобы, хрюкнув, сглотнуть слюну, мелко закивать головой и ошалело уставиться расширенными зрачками в огромный сморщенный придаток, свешивающийся у подножия буйной растительности.

– Вот и отлично.

Незнакомец протянул мясистую ладонь и замер, дожидаясь пока пойманный с поличным мальчишка догадается вернуть преступные свидетельства. Получив улики обратно, полковник кисло скривился, вздохнул и, показывая вниз, посетовал:

– Кризис. Береги его, если не желаешь вместо оплаченного удовольствия узнавать, чем занимается втихаря сынок твоей подружки. Понял?

– Ага… – шепотом выдавил Юрка и хитрым движением провалил как будто незамеченные хозяином деньги внутрь единственного укрытия.

– Молодец, – и крепкий подзатыльник вколотил щуплое тельце в меха гардероба. – Это тебе добавка к зарплате. Усё. Пшел к себе!..

Больше горилла с погонами полковника и птичьей фамилией Кулик не приходила, бежали месяцы, а мальчишка никак не мог забыть приключения той ночи.

Мамины ухажеры мелькали в их квартире на Старом Арбате все реже и реже. Не внушающие доверия, как правило без определенного места жительства, перебивающиеся сомнительными заработками самцы, с присущей большинству похотливой потребностью на лицах, перемешивались в мальчишечьей голове и сливались в одну безлико-серую массу. Стоило какому-нибудь клиенту зачастить к его матери, Марье Андреевне Кудрявцевой, знаменитой в давно минувшей молодости путане, переживающей ныне закат профессиональной карьеры, как на горизонте возникал Юрка с неприступно злобным взглядом, молчаливая агрессия которого настраивала гостей на совсем другой лад и сводила на нет все старательные увещевания хозяйки, мечтавшей скрасить бальзаковский возраст постоянным сожителем, а то, чем черт не шутит, и женихом.

– Прицеп у тебя, дура. Оттого и улов не идет, – поджучивала тетя Клава, совмещавшая убогую должность уборщицы в баре напротив c почетными обязанностями снохи, а говоря проще, доброжелательной сводницы. – Мишка, который афиши рисует, уж на что богема, но так и сказал: «Два члена под юбкой у музы не уживаются». Думай, Маша, думай. Бобыль нынче привередливый. Через годик тебя не то что музой, козой драной не назовут.

Немудрено, что будучи женщиной в интеллектуальном плане крайне беззащитной, Марья Андреевна производила на свет лишь слабые паллиативы, которые никак не могли спасти чахнувший бизнес, абсолютно не выдерживали критики и потому резались все той же Клавой в зачатке.

– Может сказать, что это племянник на каникулах? – Всхлипывала мать накануне долгожданного рандеву с Колей-Лимузином, имеющем на автобарахолке свой лоток, вследствие чего отнесенным к особо привлекательным кандидатурам исполнителя несбыточной мечты.

– Ну, клюнет… а что первого сентября скажешь? – фыркнула подруга. – Хочешь, чтоб мне опять морду набили? Нет уж. Я врать не буду.

Понятное дело, после скоротечной «лав стори» с Лимузином, хамски прервавшейся так практически и не начавшись, Марья Андреевна призадумалась об избавлении от обузы всерьез. Ребенок и не подозревал о той петле интриг, которая медленно, но верно затягивалась вокруг его шеи, но даже будь он подогадливей – что бы это изменило? Одна за одной проваливались все нелепые «легенды», поток ухажеров критически иссякал, и, доведенная до кондиции мамаша, признав печальный итог бесполезных измышлений, получила из рук советчицы клочок бумаги с коряво набросанным телефонным номером. Дамоклов меч, висевший над Юркиной головой, сорвался вниз, разрубив запутанный узел раз и навсегда.

Она подняла трубку старого телефона и, с трудом попадая дрожащим пальцем в нужные ячейки цифрового диска, набрала несложную комбинацию. Наказанное за вчерашнюю выходку чадо, сотворившее из рабочего ведра цветочника Гиви – последнего, а потому главного спонсора – гигантский дуршлаг, коротало утро в детской и, прислушавшись, отчетливо различило в родном голосе тревогу.