Владимир Росс - Вор

Проходивший мимо солидный гражданин, став невольным очевидцем трагикомической сцены, отверг кокетливый взор властной мадам и, глядя на полузадушенного котика, нервно поправил бабочку. Он тяжело вздохнул, выразив Мурчику сочувствие, и мысленно пожелал собрату лучшей участи. Тот, будто зарядившись импульсом поддержки, внезапно вырвал из сомлевших хозяйских рук привязь, победоносно заверещал и, волоча по земле ненавистный шлейф, метнулся к подвальному оконцу. Дама от неожиданности оцепенела. Судорожно хватая ртом духоту, она распаляла свои чувства непредвиденной потерей и глазами взывала к небу.

Небо отвернулось, громыхнув раскатами далекой грозы. А прохожий с молитвой на устах боготворил небо, свободу четвероного провинциала и Его Величество Случай…

Ругаешь лис. Любимая игрушка – плюшевый медведь.

Волк серый – враг, а на подушке дышит зайчик,

Но повзрослев, поймешь, что зла не одолеть…

И кем тогда ты станешь, милый мальчик?

Жара, резко сместившись с южных провинций, застала российскую столицу врасплох, взяла ее без боя и весь июль изводила горожан своим пылким характером. Палящее солнце – безжалостный комендант захваченного мегаполиса – лютовало неимоверно, и вялой активности изнуренных зноем москвичей хватало разве что на холодный душ или манипуляции с кондиционерами и вентиляторами. По-настоящему город оживал лишь с заходом уставшего за день «опекуна».

Далеко за полночь, когда духота разбивалась свежестью скорого рассвета, в родительской спальне возобновились стоны, и Юрка, недовольно поморщившись во сне, проснулся. Дешевые пластмассовые часики на руке показывали четыре. Он удовлетворенно зевнул и, стараясь не шуметь, перекатился на край дивана. Сухенькие, сбитые на коленках ноги выскользнули из-под простынки и поползли по истертому линолеуму в поисках домашних тапочек с пушистыми кисточками, а лопушковые радарчики, развернув розовые полости на прием эфирных возмущений из-за стены, цепко держали нарушителей тишины на тотальном прослушивании. Сегодняшний объект ничем экстраординарным не отличался. Мерный скрип кровати заглушался хрипловатым мужским басом. Притворно-приторное женское воркование чередовалось с искусственными обоюдными смешками. Периодическое бульканье и звон стаканов предвещали операции плевую сложность.

Знакомая шерстка приятно защекотала стопы, но Юрка, сверившись с мнением своего шестого чувства, откинул пижонские замашки, осторожно выглянул из детской и бесшумно, на цыпочках, прокрался в прихожую. На вешалке свершился переворот. Вместо заношенного клетчатого пиджака на оленьих рогах красовался прокуренный серый мундир с тремя большими звездами на погонах и обещал незабываемые ощущения. Хлоп-хлоп! За неприятной на ощупь тканью таился увесистый плоский предмет. Скок! Ладошки ловко прыгнули в прорези карманов и моментально настигли пухлый кошелек. Тоненькие пальцы привычно перебрали содержимое, вознаградили за ночной нелегкий труд парой купюр, отделенных от толстой пачки, и, засунув их за резинку трусов, нервозно остановились на книжечке в твердом переплете: структура, в которой служил дядя, пребывающий ныне в маминой постели, пропечатывалась на красном фоне опять же тремя золотистыми буквами и вызывала суеверное опасение. Совладав со страхом, мальчик раскрыл документ и поднес его к лицу. Из нижнего левого угла на него с укором смотрел крайне подозрительного вида тип с крепко сжатым ртом, приплюснутым носом и со злющими пустыми глазами. Быстро захлопнув «корочку ужаса», Юрка собрался было навести прежний порядок, как запоздало отметил изменения в звуковом поле. Стоны сменились приближающимися шлепками разбитых тапок, и кто-то уверенно потянул дверную ручку…

К малоопытным новичкам ночных вылазок Юрка никак не относился. Количество рейдов к вешалке измерялось десятками, все сходило благополучно, ибо, во-первых, пацан не жадничал, и, во-вторых, всегда оставалось время убраться восвояси, так как в залоге успеха лежала одна хорошо усвоенная пикантная подробность: взрослые покидают спальню не сразу по окончании борцовской схватки, а после минуты-двух убывающей возни, вроде бы как необходимой для фиксации чистой победы. Так он представлял себе происходящее. И хоть лексиконом двенадцатилетний сорванец не блистал, вылетевшее как-то из уст маминого знакомого слово «оргазм» было справедливо отнесено к терминологии того единоборства, еженощно вулканирующего в запретной комнате. Сегодня же, по всей видимости, оргазм не состоялся, и досадный сбой, нарушив тактический план отхода, вел к катастрофическим последствиям. Мир переворачивался. Время стремительно ускорялось в полете, мешая пацану сосредоточиться над исправлением недопустимой ошибки, затем остановилось и потеряло всякий смысл. Юрка был готов увидеть кого угодно: от разъяренного вампира до инопланетного пришельца и, широко распахнув глазенки, медленно отступал назад. К счастью, кошмарные прогнозы, навеянные кабельным телевидением, не подтвердились, и вместо Лектора Ганнибала на пороге предстал вполне миролюбиво настроенный волосатый неандерталец, неуловимо схожий на запечатленного в кровавого цвета документе мужика.