Александр Садыков - Прожи (гая) вая жизни

– Все нормально?

Видимо, выражение моего лица вызывало у него недоверие.

– Все просто отлично! – соврал я, сотворив как бы уверенную гримасу.

Мимо прошел бортмеханик, оставив за собой смачный шлейф перегара. Надеюсь, хотя бы пилот трезвый, подумал я вдруг. Теперь захотелось скорее покинуть эту адскую машину. Чем скорее, тем лучше. Механик открыл дверь, предварительно пристегнувшись к крюку, и выглянул наружу. «Боже, зачем он это сделал?» – вспомнил я Создателя.

Шум ветра и двигателя оглушил меня. Посмотрев в проем двери, я увидел мелкие дороги, поля, разбитые на квадраты, крошечные деревья и сильно пожалел об этом. Лучше бы не смотрел. Механик закрыл дверь. Отлегло. Пройдя обратно в кабину пилота, он вновь щедро одарил нас перегаром.

Командир скомандовал пристегнуть карабины, стабилизационной системы. Загорелась красная лампочка, благо звук сирены не работал. Тут нас встряхнуло благодаря воздушной яме. Теперь очень сильно захотелось выпрыгнуть. Взводный открыл дверь. Движением руки показал нашему борту встать. Мы встали. Первым прыгал рядовой Ярославцев, мы звали его Ярик. Уроженец Сибири, здоровенный детина, с мощным басом и интересной манерой разговора. Он стоял передо мной у открытой двери, лишь шаг разделял его и бездну. Стараясь не глазеть в дверной проем, я смотрел на командира. Тот коснулся плеча Ярика, и только что стоявший передо мной двухметровый здоровяк, сделав шаг, исчез где-то под самолетом. Моя физиономия исказилась в удивлении и ужасе, рот искривился, глаза широко раскрылись. На моих глазах человека просто сдуло ветром, и он испарился под брюхом огромной машины. Ощутив хлопок по левому плечу и четко расслышав команду: «Пошел!», – я, сделав нетвердых два шага, третьим последовал за своим товарищем куда-то в неизвестность под пузо АН-2. Далее – словно дежавю. Кто-то выключил свет или мне показалось?

Месяц упорных тренировок, часы, проведенные на воздушно-десантной подготовке, этот отсчет «501, 502, 503, кольцо», который порой снился, – все выпарилось из памяти. Кажется, что если бы меня посадили в самолет прямо из поезда, на котором мы прибыли в часть месяц назад и толкнули бы в дверь на высоте 600 метров, произошло бы то же самое. Все забыто. Память отсутствует, мысли и интеллект тоже. Запасной парашют был лишним балластом, я бы все равно не успел его открыть, если что-то произошло бы с основным. Видимо именно для таких случаев умные люди придумали прибор автоматического открытия парашюта. Он срабатывает, через те же три секунды, через которые солдат должен выдернуть кольцо. Конечно, я забыл не только об отсчете, но и о существовании кольца и о необходимости открыть парашют. Спасибо прибору, он не забыл.

Очнулся я в момент толчка, означавшего открытие основного купола. По-прежнему находясь в сгруппированном положении, поймал себя на мысли, что в беспамятстве бормочу с детства заученную молитву. Вот и подсознание дало о себе знать. Посмотрел вверх, открытый парашют меня порадовал в этот момент, как ничто другое. Словно заново родился. Теперь память вернулась, и новоиспеченный парашютист начал выполнять все согласно инструкции. Осмотрел купол, стропы, – разрывы не обнаружены. Осмотрелся вокруг, опасности в виде другого парашютиста, летящего на меня, нет. Вот и отлично.

На каком-то расстоянии я увидел своих товарищей, которые так же успешно совершили отделение от самолета. Кто-то кричал от волны эмоций: «За ВДВ!!!». Мной с радостью был подхвачен этот клич. Лицо выражало полный восторг. Я висел посреди синего неба, кроме криков не было слышно ничего. Когда голоса стихли, казалось, можно оглохнуть от абсолютной тишины. Непередаваемое чувство восторга, что остался жив, и гордости за совершенный подвиг. Земля не приближалась, ветра не было, время остановилось. Внизу виднелись маленькие человечки, белые купола, лежавшие на траве, белый сигнальный дым, указывавший место сбора.

Через минуту стало заметно снижение, земля словно с ускорением становилась все ближе. Главное – держать ноги вместе, колени чуть согнуты, прижаты друг к другу. Еще немного – и земля. В этот момент я со всей силы потянул задние свободные концы системы, чтобы часть купола натянулась, максимально снизив скорость приземления. Удар о землю, падение. Приземление можно сравнить с прыжком без парашюта со второго этажа жилого дома. Но ни грамма боли, все скрадывал адреналин. Купол, наполненный воздухом, не собирался смиряться с окончанием полета, тащил куда-то вперед. Применив усилие к стропам, оказавшимся внизу, я заставил парашют сдаться, покрыв своей белизной часть зеленого поля, которое радушно встретило своих героев. Потом были сборы и пеший марш в часть. Стертые с непривычки ноги, мозоли, кровоподтеки на пальцах ног и стопах – следствие неправильного наматывания портянок, – ничто не могло омрачить полученные в этот день впечатления. После пережитого первого прыжка, я был не согласен с десантной мудростью, гласящей, что первый прыжок – это не страшно, потому что не знаешь, что тебя ждет. Страшен же второй потому, что уже понимаешь что это такое. Я бы перефразировал. На самом деле страшно прыгать первые раз десять, а потом привыкаешь.