Эллина Наумова: Охота на неприятности. (Полина и Измайлов)

– Понимаете, квартира уже сдана на месяц, – сказал он. – Ровно через месяц – пожалуйста.

– Мне она нужна в пятницу.

– Вы не поняли, девушка…

– Поняла. В пятницу. И ни днем позже.

Почему-то я была уверена, что сняла ее. В четверг он позвонил сам:

– Мы тут с претендентом не сошлись кое в чем. Залог, оплата за месяц вперед и живите.

– И договор, – сказала я.

– Разумеется. Я скопирую из Интернета.

– И регистрация.

– Хлопотно, но ладно.

Я не стала радовать его тем, что официально оформлять наши отношения в ЖЭУ не придется, дабы пребывал в тонусе.

«О, по наитию и вдохновению ты еще на что-то способна, – подумалось мне. – Надоело унижаться, продавая свои таланты и предлагая за клоповники собственные деньги. Завтра кровь из носу добудешь рабочее место и передохнешь».

Кровь проливать не пришлось. Разве что пальцы на ноге после контактов с дверями приемной и начальничьего кабинета немного болели. Но эта боль напоминала об успехе, следовательно, не раздражала. Триумфаторы не сетуют на шрамы. Я уже выяснила, что договор о найме жилья, заключенный менее чем на год, нотариально не заверяется. Поэтому решила для чистоты эксперимента задействовать паспорт без московской прописки. Нужно было убедиться в том, что какой-нибудь бугай, для усыпления бдительности согласившийся даже на регистрацию, через день-два после получения денег не выкинет одинокую приезжую на улицу.

Итак, обе провинциалки, так и не разобравшись, кто из них трудоустроился, шествовали под моим предводительством от метро. Я втолковывала им, что, когда освоимся, будем ходить дворами гораздо быстрее – минут десять – пятнадцать. И что дешевизна квартир, до которых от подземки надо добираться на автобусе, обманчива. На этот самый автобус все выгаданное и уйдет. Они не очень верили, но терпели. Скопище унылых одинаковых двенадцатиэтажек должно было их напугать, особенно, если в родных городах девушки жили в современных кирпичных домах. Мне самой стало не по себе от вопроса: «А где Москва»? «Она тут не кончается, а начинается», – пробормотала я и впустила девиц в пахнущий кошками грязный подъезд. Третий этаж, два лифта. Потом кое-как побеленные потолки, неумело поклеенные дешевые обои, замызганный облезлый паркет, рухлядь вместо мебели, отжившие и свое, и чужое холодильник и телевизор, невообразимый унитаз и жуткого вида ванна… Мои подопечные оробели по-настоящему. Вот-вот заорут в два горла: «Мама»! «Да бросьте вы, – посоветовала я. – Зато душе болеть не за что. Шустрее будете отсюда выбираться, чтобы работать и зарабатывать». Вняли.

– Подходит, – сказала я молодому полному мужчине, которому столь явно не терпелось покончить со сдачей своей конуры, взять доллары и покинуть ее, что я невольно прониклась тем же желанием. – Ладно, документы на квартиру, ваш паспорт и бланки договора на стол. Деньги у моего приятеля. Он ждет снаружи.

– Разумная предосторожность, – кисло похвалил хозяин и метнул бумаги.

Через десять минут он оставил мне два комплекта ключей, пересчитал купюры, которые я без стеснения, не вспомнив о якобы сопровождающем меня рыцаре, вынула из собственной сумки, возликовал, услышав, что регистрация не к спеху, и был таков.

«Располагайтесь, – пригласила я девушек. – И не проспите в понедельник. Это только кажется, что к десяти не рано. Вам больше часа добираться. Но, повторяю, вы еще оцените, что обойдетесь без наземного транспорта. Метро и собственные здоровые ноги – мечта работающих москвичей. Я неплохо вас поселила». Хоть бы поблагодарили. Но я не обиделась. Шок есть шок. Интересно, каким они представляли себе дешевое жилье в столице? Уж, не без тараканов ли? И я над ними опять сжалилась. Нашла в ванной полироль для мебели, кое-какие моющие и чистящие средства, засучила рукава и улучшила санитарно-гигиенические условия. Только окна не вымыла и на балкон не выходила – вечерело уже.

Оставила девиц обживаться и двинула в собственную двухкомнатную квартиру на другой конец города, почему-то не слишком веря, что она у меня есть. Воображение проклятое. Никогда не дает насладиться настоящим, вечно уносит и ввергает, ввергает и уносит.

«Главарь убойщиков» полковник Виктор Николаевич Измайлов, с которым мы имеем взаимное удовольствие быть любовниками, для равновесия испытывая взаимное же недовольство при столкновении возле какого-нибудь трупа, явился со службы поздно. Даже по телефону звонить не стал, чтобы не разбудить. А, скорее всего, чтобы не наслушаться моего карканья, предрекающего при таком режиме язву и инфаркт одновременно. Мы еще и соседствуем – он обитает на втором, я на третьем этажах одного подъезда, поэтому меня не затруднит спуститься в любой час и повторить ему все в лицо. Вот Виктор Николаевич и делает вид, будто дорожит моим сном. На сей раз полковник преуспел в лицемерной конспирации, и каждый провел ночь на своей территории.