Андрей Звонков - Не время умирать

Широкие фрамуги окон, часть которых выходила на парковку у терминала, а часть сразу на летное поле, давали достаточный обзор, чтобы разработать вполне реалистичный план выхода из создавшейся ситуации. Подумав минуту, Ковалев даже решил, что такое развитие событий ему более выгодно, чем тихий отлет на ближайшем рейсе в Европу. Там бы пришлось искать контакты с ЦРУ, да еще так, чтобы не попасться своим, которых тут же поднимут на уши. Лучше устроить заварушку здесь, захватить самолет и еще в воздухе сообщить, кто осуществил захват, по каким причинам и с каким именно сортом цветов его надо встречать по ту сторону границы.

Для кого-то, возможно, камнем преткновения стал бы вопрос, как именно захватить самолет, когда кругом полиция, спецназ, осуществлявший обеспечение карантинных мероприятий, и снайперы из ОМОНа. Но для Ковалева такой вопрос не стоял. Он прекрасно видел, сколько вокруг полицейских, какова примерно их подготовка, решимость и прочие факторы. Минивэн, вставший прямо напротив выхода из терминала, тоже бросался в глаза. Там наверняка снайпер. Но в ту сторону Ковалев и не собирался прорываться. Ему было нужно на летное поле.

Безусловно, с той стороны тоже поставили снайпера. А то и двух. Но их Ковалев не боялся нисколько. Он уже продумал способ, с помощью которого, без всяких проблем, в полный рост, прошагает через все летное поле, прямо под прицелами снайперов, сядет в самолет, прикажет пилотам взлететь, и за все это время никто ни с какой дистанции не посмеет в него выстрелить. Его больше заботил выбор самолета, чем такие мелочи, как противодействие полиции.

Регистрация уже шла полным ходом, но Ковалеву было ясно, что спешить не следует и по купленному билету полететь не получится. Можно было захватить, в принципе, любой самолет, но все же тут нужно было взвесить различные доводы.

Пустой самолет не очень подходил. Он может оказаться неподготовлен, к нему могут, уже после захвата, приставить подложный экипаж из спецуры. Слишком опасно.

Самолет, уже набитый тремя сотнями пассажиров, годился куда больше. Но тоже являлся не лучшим выбором. Там начнется паника, всю эту толпу придется контролировать в одиночку, к тому же, чем больше заложников, тем громче дело и тем активнее попробуют провести операцию по освобождению. Начнут тянуть время, не дадут быстро взлететь, а там, может, применят какую-нибудь усыпляющую гадость, как в «Норд-Осте».

Идеальным вариантом был небольшой частный самолет. На них не летает абы кто, поэтому даже пять заложников будут иметь достаточный вес, особенно если это важные персоны. Управиться с пятерыми много проще, чем с сотнями, а проку от них, возможно, будет больше.

Прямо под окнами на летном поле стояли три небольших частных самолета, и один из них, когда вновь разрешили полеты, прицепили к тягачу и уже потащили в сторону взлетки. Это, безусловно, и был наилучший вариант. Оставалось найти лишь достаточно большой кусок ткани, размером с двуспальную простыню, и дело можно было считать сделанным. В принципе, годилась и скатерть, но лучше чуть-чуть побольше. Взгляд Ковалева остановился на большом рекламном баннере с названием пиццерии. Оценив его размер и вес, Ковалев понял, что пришло время действовать.

Для начала он незаметно достал пистолет «ПСМ» и переложил его в карман пиджака. Это оружие с низким останавливающим действием, но с высокой пробивной способностью малокалиберной пули. Оно понадобится в свое время, но чуть позже. Для начала нужен был старый добрый «ПМ». Благо Ковалев додумался забрать его у Витухина, а не бросить на месте убийства.

Привычным движением большого пальца Ковалев снял «ПМ» с предохранителя и, молниеносно вскинув его на уровень глаз, произвел четыре выстрела. Первая пуля сразила в грудь бармена под рекламным баннером. Тут же, на выстрел, отреагировали полицейские наблюдатели. Им достались три следующие пули.

С дистанции в двадцать пять метров генерал на спор попадал в донышко пивной бутылки, будучи уже изрядно навеселе. Ему не составляло ни малейшего труда попасть полицейским в голову, но он не стал этого делать. Конечно, не из жалости, а совершенно из других соображений.

У человека одно из самых болезненных мест — сустав плеча. Попадание пули туда вызывает такую боль, что человек, каким бы крепким он ни был, начисто теряет боеспособность, начинает орать, кататься по полу, заливать все вокруг кровью и оказывать на боевых товарищей другие деморализующие действия. Попасть противнику в плечо гораздо выгоднее, чем в голову. Тот, кому попали в голову, лежит себе тихонько и не становится союзником. А вот если в плечо, то можно быть уверенным, что оставшиеся в строю полицейские скорее бросятся оказывать помощь раненым, чем совершать какие-то рациональные действия.