Лора Липман - О чем молчат мертвые

— Нельзя так делать, — сказала она затем, обеспокоенно глядя на Инфанте. — Нельзя так разговаривать с пациентами. Он очень хороший человек, один из моих любимчиков. Вы даже понятия не имеете…

— Нет, — перебил ее Кевин. — Не имею.

«Одному только богу известно, что бы он с тобой сделал, попадись ты к нему подростком ».

Чет Уиллоуби еще немного порылся в коробке, а затем снова взял свидетельство о браке и принялся внимательно изучать его, предварительно напялив на нос очки.

— Что-то здесь не так, Кевин. Трудно сказать наверняка, но, судя по всему этому, я сильно сомневаюсь, что Рут Лейбер и Хизер Бетани — это один и тот же человек.

Гостиная и столовая в доме Кэй Салливан были разделены французскими застекленными дверьми, и за много лет она заметила, что при закрытых дверях дети вели себя так, будто их никто не видел. Она часто пользовалась этим, располагая свой стул так, чтобы можно было наблюдать за Сетом и Грэйс. Ей нравилось смотреть, как Грэйс теребит прядь волос, пока делает домашку по математике — эта привычка передалась ей от матери. Нравилось наблюдать за Сетом, который в одиннадцать лет до сих пор разговаривал сам с собой, озвучивая каждое свое действие, словно комментатор спортивного матча. «Вот мой завтрак, — бормотал он, разворачивая очередной «Чоко-пай». — Вкусная чокопайка, которую ни с чем не перепутаешь. А вот мое молоко, обезжиренное, неизвестной марки. О, дааааааа!» Слова о марке молока возвращались к Кэй бумерангом. Дело в том, что после развода она очень переживала по поводу денег, поэтому им пришлось отказаться от популярных брендов в пользу продуктов с более низкими ценниками. Дети долго не соглашались, и в итоге Кэй устроила для них что-то вроде слепой дегустации печенья и чипсов разных марок, чтобы доказать, что между ними нет особой разницы. Однако дети разницу заметили, и им пришлось идти на компромисс: хорошее печенье, чипсы и содовая и дешевые макароны, хлеб и консервы.

Иногда Сет и Грэйс замечали, что она наблюдает за ними через стекло, но, похоже, не очень возражали. Им это даже нравилось, ведь Кэй никогда не смеялась и не дразнила их — только виновато пожимала плечами и вновь углублялась в книгу.

Сегодня в столовой сидела Хизер. Она нахмурилась, заметив на себе взгляд хозяйки дома, которая просто читала воскресную газету по ту сторону стекла и отвлеклась только на секунду, отметив, как хорошо та выглядит при дневном свете. Кэй держала газету на расстоянии вытянутой руки, словно страдала дальнозоркостью. Она водила глазами по строчкам, но они не задевали ее сознания, а легкая складка между бровей выдавала глубокую задумчивость.

— Неужели воскресные газеты перестали печатать истории про принца Вэлианта? — спросила Хизер, когда Салливан понесла на кухню свою чашку, пытаясь сделать вид, что пришла только за этим.

А затем, прежде чем Кэй успела ответить — хотя вряд ли она нашла бы ответ на этот вопрос, — гостья продолжила сама:

— Нет, вспомнила. Про Вэлианта писал не «Бикон», а «Стар». «Бикон» приходил к нам по выходным, а в воскресенье мы получали и ту, и другую. Отец был повернут на новостях.

— Я уже много лет не слышала про «Бикон». Его объединили с «Лайт» еще в восьмидесятых, — рассказала соцработница. — Хотя некоторые в Балтиморе до сих пор называют его по-старому. В таком случае получается, ты говоришь, как истинный балтиморец.

— А я и есть истинный балтиморец, — заявила Хизер. — По крайней мере, была им. Теперь, полагаю, я здесь чужая.

— Ты здесь родилась?

— А что, в Гугле этой информации не нашлось? Ты для себя спрашиваешь или для них?

Кэй покраснела.

— Зачем ты так, Хизер? Я, кажется, не давала тебе поводов сомневаться в себе. Я в этом деле нейтральная сторона.

— Отец всегда говорил, что нейтральных сторон не бывает. Даже когда человек отказывается принимать чью-либо сторону, он все равно… — Гостья явно обвиняла Кэй в чем-то, вот только в чем?

— Я не рассказала им, что мы заезжали вчера в молл.

— И что? Вряд ли им это интересно.

— Ну как знать… Думаю, если бы они об этом узнали…

Неожиданно сбивчивую речь Салливан прервал телефонный звонок, за что она была благодарна, хотя и не понимала, почему чувствует себя так неловко.

Откуда-то сверху донесся взволнованно-радостный голос Грэйс:

— Я возьму!

А через пару минут девочка зашла на кухню со слегка расстроенным видом:

— Звонит какая-то Нэнси Портер. Она хочет поговорить с Хизер.