Лора Липман - О чем молчат мертвые

Мириам рассматривала безжизненный фрукт, который принесла себе из буфета на завтрак, — здесь для него явно был не сезон. Она не хотела никому надоедать своим недовольством, но уже скучала по Мексике и по тем мелочам, к которым успела привыкнуть за шестнадцать лет, — свежим фруктам, крепкому кофе, теплым булочкам… Этот так называемый «завтрак» смутил ее, но еще большее смущение вызвал у нее аппетит, с которым детективы поглощали содержимое своих тарелок. Даже девушка явно получала удовольствие от своей еды, хотя Мириам заметила, что в ее тарелке были одни протеины.

— Я бы в любом случае приехала, — сказала она, — особенно после того, как услышала подробности. Хотя мне и хотелось бы, чтобы ваша информация была… немного более точной. Но даже если это не моя дочь, ей определенно точно известно, что случилось в тот день с девочками. Так, и что мы будем делать?

— Мы бы хотели составить для себя исчерпывающую биографию вашей дочери, наполненную подробностями, которые могла знать только она, — объяснил Ленхард. — Планировка дома, семейные истории, шутки… В общем, все, что вспомните.

— Для этого понадобится несколько часов, а то и дней, — ответила Мириам. — И за это время мое сердце разобьется на тысячу осколков.

Мириам только сейчас поняла, что за тридцать лет ей пришлось разделить со следователями все самые грустные секреты своей семьи — бизнес мужа, находящийся на грани банкротства, ее интрижка с Баумгартеном, окольные пути, которыми они шли, чтобы взять Санни и Хизер на попечительство… Но она не желала делиться с детективами счастливыми моментами своей жизни и просто житейскими мелочами. Они принадлежали исключительно ей и Дэйву.

— Может, вы просто расскажете мне, что она уже сообщила вам, а я попробую понять, солгала она или нет, — предложила она.

Женщина-детектив — Нэнси Портер, ее имя вспомнила Мириам, для которой было так тяжело знакомиться со столькими людьми, — быстро пролистала свои заметки:

— Она точно назвала дату рождения, школу, в которой училась, и ваш адрес. Но дело в том, что всю эту информацию можно почерпнуть в интернете или в новостях. Правда, в какой-то момент она упомянула каникулы во Флориде и некую женщину по имени Боп-Боп…

— Все верно. Это мать Дэйва, — отозвалась Мириам. — Она придумала для себя это отвратительное имя, чтобы ее не называли мамой или бабушкой. Не знаю почему, но она просто терпеть не могла эти обращения, а Боп-Боп ей нравилось.

— Но это ведь вряд ли можно назвать семейной тайной, верно? Хизер могла рассказать об этом своим одноклассникам в школе, например.

— И кто-то из них помнил бы это целых тридцать лет? — спросила Мириам и тут же сама ответила на свой вопрос: — Хотя, конечно, если ты повстречаешь Боп-Боп, то никогда в жизни ее не забудешь. Та еще женщина!

Уиллоуби улыбнулся.

— Что, Чет? — резко спросила Мириам, чуть громче, чем рассчитывала. — Что тебе показалось таким смешным?

Честер покачал головой, но пожилая женщина внимательно посмотрела ему в глаза. Этим утром не только она должна была отвечать на вопросы.

— Просто ты осталась такой же, какой я тебя помню, — пояснил бывший полицейский. — Такой же… честной, откровенной. Ничего с тех пор не изменилось.

— Нет, с тех пор я стала гораздо хуже. Я ведь теперь старуха, и мне плевать, что обо мне могут подумать другие. Ладно. Значит, эта женщина знает Боп-Боп и знает, как выглядела сумочка Хизер. Почему вы ей тогда не верите?

— Потому что она говорит, что не видела в тот день в молле школьного учителя музыки, тогда как он был твердо уверен, что видел ее, — ответила Нэнси. — К тому же вы когда-то сообщили следователям, что у Хизер в комнате была маленькая коробочка, в которой она хранила свои сбережения, около пятидесяти долларов. Вы сказали, что коробка была пуста. Значит, в тот день Хизер взяла все деньги с собой, но когда мы спросили ее про содержимое сумочки…

— В сумке ничего не было, когда ее обнаружили.

— Верно. Мы это знаем. Но Хизер не могла этого знать, если только не сама ее опустошила и не выкинула ее, что вряд ли. А значит, деньги все-таки были у нее в сумке, только она про них не упомянула. Сказала только, что внутри было около пяти долларов, расческа и гигиеническая помада, так как пользоваться обычной помадой ей пока не разрешали.

— Но у нас не было правил как таковых насчет макияжа. Я только сказала ей, что косметика глупо смотрится на маленьких девочках, и в целом это был ее собственный выбор. Но вот гигиеническая помада могла у нее быть… Звучит вполне правдоподобно.