Рут Уэйр - Девушка из каюты № 10

Лежа в удушающей темноте, я пыталась все осмыслить. Девушка была жива — не знаю, что конкретно я слышала и думала, что видела, но точно не убийство.

Получается, она все это время была на борту. Мы не останавливались. Берега с корабля даже не видно. Кто она и почему прячется на «Авроре»? И чью кровь я видела на стекле?

Неужели она работает на судне? У нее ведь был доступ к служебному входу. Правда, когда Нильссон вводил код, я стояла прямо за ним, и он даже не пытался прикрыть клавиатуру. Значит, код можно легко узнать, а внизу, под палубой, не так уж много запертых дверей.

Однако, чтобы войти в пустую каюту, нужна еще и карта-ключ, либо гостевая, от определенной двери, либо универсальный ключ сотрудника, подходящий ко всем каютам. Я вспомнила напуганные лица горничных, которые обитали в крошечных каморках под палубами. Дорого кто-то из них продаст ключ-карту? За сотню крон? За тысячу? Хотя даже продавать не понадобится, их наверняка можно скопировать. Одолжить у кого-нибудь на пару часов, без всяких вопросов. Карла практически открытым текстом сказала, что так и происходит, что кто-то пустил в каюту знакомого.

Но, возможно, все было по-другому. Может, ключ-карту украли или, не знаю, купили в Интернете — понятия не имею, как работают электронные замки. Может, у преступника и не было сообщников.

Все это время я подозревала сотрудников и пассажиров судна… а если они невиновны? Я забрасывала обвинениями Бена, сомневалась в Коуле, в Нильссоне… От мысли об этом стало дурно.

Тем не менее то, что девушка действительно существует и жива, не исключает наличия сообщника. Чем больше я все обдумывала, тем сильнее убеждалась в том, что кто-то в пассажирской части судна ей помогал: оставил надпись на зеркале в спа, сбросил фотоаппарат Коула в воду, украл мой телефон. Она не могла провернуть такое сама. Броди она по кораблю, люди наверняка узнали бы девушку, с описанием которой я приставала ко всем последние два дня.

Зачем? Зачем идти на такие сложности, чтобы спрятаться на борту, чтобы заткнуть меня? Если бы девушка на самом деле погибла, это логично, но она цела и невредима. Значит, дело в том, кто она такая. Может, чья-то жена? Дочь? Любовница? Кто-то пытается тайком сбежать из страны?

Я вспомнила про Коула с его бывшей женой, про Арчера с его загадочной «Джесс». Вспомнила, как уничтожили фотографии.

Картина упорно не желала складываться.

Я перекатилась на бок, чувствуя тяжесть окутывающей меня темноты. Не знаю, где именно я находилась, но явно где-то глубоко внутри корабля. Двигатель здесь гудел намного громче, чем на пассажирской палубе; даже на палубе для сотрудников гул был тише. Моя каморка находилась еще глубже, ниже ватерлинии, возможно, в машинном отделении.

Тонны воды за корпусом давят мне на голову и плечи, я дышу одним и тем же несвежим воздухом и задыхаюсь от собственной паники…

Я осторожно слезла с койки и медленно пошла вперед, вытянув руки, чтобы ни на что не наткнуться в кромешной темноте. Воображение рисовало страшные сцены из детских кошмаров: гигантских пауков, ползущих по лицу, и даже саму девушку — без век, без губ, без языка. При этом я осознавала, что, кроме меня, в каморке никого нет — в таком тесном помещении я бы услышала, ощутила запах и присутствие посторонних.

Наконец пальцы коснулись двери. Первым делом я дернула за ручку — по-прежнему заперто. Попробовала нащупать глазок, но его не было. Зато я нащупала выключатель и с бешено бьющимся сердцем щелкнула им.

Ничего.

Я пробралась обратно к койке и залезла под одеяло. Мышцы подрагивали от тревоги и того противного ощущения, будто заболеваешь гриппом. В голове расползалась пустота, словно окружающая тьма пробралась внутрь меня и заглушила все ощущения, кроме нарастающей паники.

О боже. Нет. Только не сейчас.

Не могу. Не позволю .

Во мне зародился гнев, и в абсолютном одиночестве каморки он стал единственным, за что можно зацепиться. Предательница. Вот вам и женская, черт возьми, солидарность. Я боролась за нее, ставя под удар собственную репутацию, терпела сомнения Нильссона и подозрения Бена — и все ради чего? Чтобы она предала меня, ударила головой о металлическую стену и заперла в этом чертовом гробу!

Каким бы ни был план, она — его часть.

Это она напала на меня в коридоре. Чем больше я обдумывала случившееся, тем сильнее убеждалась в том, что именно ее худощавая рука, гибкая и крепкая, просунулась в дверь, чтобы забрать поднос. Рука, которая может расцарапать, дать пощечину или разбить голову.