Рут Уэйр - Девушка из каюты № 10

— Извините, что поиски не принесли результата. Я надеялся, что одна из этих девушек окажется той самой, которую вы видели, и вы перестанете волноваться.

— Послушайте… — Я провела рукой по лицу, задев грубоватый заживающий шрам на щеке. — Я не уверена, что…

— Идем дальше, давайте поговорим с Евой, — уверенно сказал Нильссон, а затем повел меня по коридору к очередной лестнице.

Корабль перекатывался с одной волны на другую, и спина под рубашкой покрылась холодным липким потом. На мгновение я задумалась, не сбежать ли к себе в каюту. Меня беспокоила не только головная боль. Надо было дочитать материалы из пресс-пакета и начать статью, которую Роуэн будет ждать от меня по возвращении. Наверняка Бен, Тина, Александр и остальные делают записи, отправляют в свои издания заметки, читают в Интернете про Буллмера и устраивают съемки.

Но я взяла себя в руки. Как бы мне ни хотелось получить повышение в «Велосити», есть дела и поважнее.

Мы нашли Еву в приемной спа-салона на верхней палубе, тихой и красивой комнате. Когда мы открыли дверь, ветер всколыхнул длинные шторы. Стеклянные стены выходили на палубу, и после тускло-бежевых пещер в нижней части судна комната казалась ослепительно-светлой.

Нас с Нильссоном встретила поразительно красивая темноволосая женщина лет сорока пяти с золотыми серьгами-кольцами в ушах.

— Йоханн! — с радостью воскликнула она. — Чем могу помочь? А это, должно быть…

— Ло Блэклок, — протянула я руку. Вырвавшись из тесных коридоров рабочей части корабля и ощутив свежий ветерок, я сразу почувствовала себя лучше.

— Доброе утро, госпожа Блэклок.

Я пожала протянутую руку — у Евы была крепкая хватка, худые, но сильные пальцы. По-английски она говорила прекрасно, почти так же хорошо, как та девушка, но это была не она. Ева старше, а ее прекрасно увлажненная кожа выдавала человека, который много времени проводит на солнце.

— Чем я могу вам помочь?

— Извините. Я кое-кого ищу…

— Прошлой ночью мисс Блэклок видела женщину, — пояснил Нильссон. — В соседней с ней каюте. Лет под тридцать, длинные темные волосы и бледная кожа. Мисс Блэклок услышала какой-то шум и встревожилась; мы хотим убедиться, не был ли это кто-нибудь из сотрудников.

— Увы, это была не я, — ответила Ева, довольно по-доброму в отличие от девушек под палубой, в чьих голосах слышались оборонительные нотки. Усмехнувшись, она добавила: — Честно говоря, мне уже давно не тридцать. Вы говорили со стюардессами? У Ханни и Биргитты темные волосы, и они примерно такого возраста. И Улла тоже.

— Да, мы с ними уже говорили, — сказал Нильссон. — И собираемся поговорить с Уллой.

— Она ни в чем не провинилась, — добавила я. — В смысле, эта женщина. Я просто волнуюсь за нее. Если вы знаете кого-то, кто подходит под описание…

— Прошу прощения, что ничем не могу помочь, — покачала головой Ева. Она обращалась прямо ко мне и, похоже, на самом деле сожалела, такого искреннего беспокойства не проявлял еще никто из тех, с кем я говорила. Между ее идеально выщипанных бровей пролегла морщинка. — Мне правда очень жаль. Если я что-нибудь узнаю…

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Спасибо, Ева, — сказал Нильссон и направился к выходу.

— Не за что. — Ева проводила нас до двери. — Увидимся позже, госпожа Блэклок.

— Позже?

— На одиннадцать утра назначены спа-процедуры для женщин, это указано в расписании в пресс-пакете.

— Спасибо, — повторила я. — Тогда до встречи.

Уходя, я виновато подумала о непрочитанных страницах пресс-пакета, оставшегося в моей каюте. Что еще я упустила?

Через спа-салон мы вышли на палубу; я не удержала дверь, и та распахнулась на ветру, стукнувшись о резиновую подпорку, которую установили явно для подобных случаев. Нильссон закрыл за мной дверь, а я, подрагивая от порывов холодного бриза, подошла к поручням.

— Не холодно? — Нильссон попытался перекричать рев ветра и шум двигателя.

— Нет, — покачала я головой, — то есть да, зато на свежем воздухе приятно.

— Вам все еще нехорошо?

— Здесь лучше. Только голова болит.

Держась за металлический поручень, я посмотрела вниз за борт и увидела ряд застекленных балконов в кормовой части, пенящиеся волны в кильватере судна и бескрайнее море, невообразимо глубокое и холодное. Представила, на какую глубину под нами уходит эта бурлящая чернота, эта тьма и тишина, и подумала: а ведь что-то — или кто-то — может целыми днями опускаться сквозь эти мрачные глубины, пока не достигнет беспросветного дна.