Борис Ковальский - Наблюдатель

Эпизод 11

Черный внедорожник «Порше Кайен», мигнув ксеноновыми фарами, прогнал с пути «Мерседес» и со скоростью болида выстрелил до следующей преграды – «Хонды Аккорд», парящей в первом ряду. Сейранов откинулся в кресле, оставив на руле могучую руку.

– Что думаешь, Стас?

Гуров, оскалившись, тер выбритый подбородок.

– Может все-таки, попросишь шефа убрать его?

– Если его уберут, то только из группы, – Сейранов ударил по клаксону, и «Хонда», вильнув, уступила ряд, – он останется в деле или получит свою группу, что еще хуже. Чем он не угодил тебе?

– Ты смеешься?

– Я про твое чутье.

– Мне показалось странным его, мм… появление.

– Обычная клоунада.

– Да, но какой в этом смысл?

– А какой смысл ходить на гей-парады, Стас? Ты не перегибаешь с этими смыслами? Иногда дурак – это просто дурак. Или как там Фрейд говорил про сигары?

– Я не думаю, что он дурак, больше, похож на того, кто занимается не своим делом.

– Кто же он, по-твоему? Особист?

Гуров задумался.

– Нет.

– Нет?

– Вообще похож на мозгоклюя из воспитательного…

Сейранов засмеялся.

– А ведь точно! Но… это не все, а?

– Возможно.

Сейранов бросил на напарника задумчивый взгляд и посмотрел на дорогу.

– Я поговорю с шефом насчет него.

Гуров достал телефон.

– Андрей звонит.

Сейранов улыбнулся, услышав знакомый фальцет. Даже сквозь динамик этот странный голос действовал на него умиротворяюще.

– Ну что?

– Он вышел из леса.

Улыбка Сейранова стала шире, он надавил на педаль, и стрелка спидометра преодолела значение сто тридцать.

Эпизод 12

Бигль по кличке Малыш ощущал тысячи разных запахов – от кисловатого разнотравья, смешанного с перезрелой антоновкой, до жареного мяса из шашлычной в Измайловском парке, приправленного миазмами разлагающегося трупа крысы в ливневом стоке у автовокзала. Но в данную минуту его интересовал только один запах – специфический букет, состоявший из частиц шоколада, кожи, перца и человеческого пота.

Запах сгущался, но пес уже замедлил бег. Тишина надвинулась внезапно, окутала белые ивы и древовидные караганы. Небо потемнело, в воздухе теперь доминировал запах пыли, сквозь который пробивался какой-то новый, незнакомый запах. Малыш приподнял морду, оскалился во флеменской улыбке. Голос хозяина звал чаще, но раздавался он уже совсем далеко. Мелькнув белым лбом, бигль нырнул в зелень и, ведя носом, устремился вперед, торпедой рассекая травяное море.

Через минуту он выбежал на небольшой луг, посреди которого возвышалась заброшенная беседка. За ветвями стремительно чернели остатки дня. Умолкли птицы и насекомые.

На шерсть упала теплая капля. Следом еще одна. Малыш замер. Если бы не подрагивающие ноздри, его можно было принять за небольшую статую.

Когда прогремел первый раскат, и вспыхнувшая над кронами молния осветила беседку, пес увидел его. Высокий человек лежал на лавке, поджав ноги, лицо его прикрывала газета.

Малыш дернул ушами, и пролез под скамейкой. Теперь он хорошо видел высокого человека – тот лежал без движения, прикрывшись газетой, длинная рука свисала, касаясь истлевшего пола. Пес подошел ближе. Он знал, что делать – острый нюх никогда не подводил его. Шершавый язык коснулся горячей кожи. Сейчас человек с седыми усами проснется, закашляет сухим смехом, а затем откроет сумку, и Малыш получит то, ради чего решился оставить хозяина. Но человек не засмеялся. Гадюкой взметнулась длинная рука, ухватив Малыша за шею. Раскрытая газета съехала на пол, и бигль с ужасом посмотрел в незнакомое лицо.

Ему казалось, что он продолжает бодрствовать и тот кошмар, который видит во сне, происходит в реальности. Где-то высоко, за десятком межэтажных плит, ревел штормовой ветер, а во тьме по соседству бродили огромные травоядные животные, в результате мутации получившие разум, в тысячу раз превосходивший человеческий. Вместе с разумом они обрели и некую непостижимую ему цель, для которой он служил средством. Скрыться от них – невозможно, интеллектуальная и физическая борьба была бессмысленна. Он бежал по каменному тоннелю, испытывая ужас, который бывает только в кошмарных снах, и чьи-то умные фасеточные глаза наблюдали за ним – то сверху, то сбоку, то спереди маячила их яркая желтизна. Он знал, что не уйдет от этих глаз, но продолжал бежать. Все его мысли и движения были давно изучены и предсказаны. Какая-то дьявольски долгая эволюция отделяла его от этих созданий.