Лариса Соболева - Темное дело

— В кои-то веки свидетель сообщает об убийстве, а ты недоволен? — фыркнул начальник.

— Но таксофон стоит за углом, чтобы туда добежать, нужно потратить около минуты времени. А мы только что вычислили, что Бабакова открыла дверь подозреваемым в половине девятого.

— Да это все ерунда — твои расчеты.

— А чтобы увидеть убийство, нужно войти и подняться на этаж бесшумно, что в темноте невозможно сделать, — спокойно возразил Тороков. — Потом так же бесшумно, с мерами предосторожности, уйти с места преступления и добежать до таксофона. Где на это время? К тому же эксперт утверждает, что женщина пролежала дольше, чем нам сообщили время убийства. Пятна крови на руках успели подсохнуть, для этого недостаточно девяти-десяти минут, именно через девять минут мы прибыли на место преступления после звонка, ехать-то… полшага.

— Ай, эксперты много чего наболтают, — отмахнулся начальник, обвел свирепыми глазами группу, работавшую вчера на убийстве. — Поймали бы подозреваемых, тогда бы и рассуждали — они убили или не они.

Обычно Тороков не плюет против ветра, однако в каждом живет бунтарь, пусть плохонький и маленький, но изредка он берет верх, демонстрируя непоколебимость. Впрочем, есть еще и логика, которая придает уверенности.

— Последнее, что лично меня очень настораживает… — упорствовал Тороков. — Когда мы приехали в отдел, снова позвонили и сообщили имена и фамилии убийц, а также, в какой гостинице они остановились. Не подозрительно ли? Откуда такая осведомленность? Будто звонивший знал, что эти двое приедут убивать несчастную пенсионерку. Если действительно он был в курсе их планов, то почему не упредил убийство?

Начальник не внял гласу разума, стукнул ладонью по столу и огласил рычанием кабинет:

— Если они такие пушистые, почему бежали? Кстати, лихо это сделали: через окно — и забрались на крышу.

— А к нам попадать нет желания ни у кого, — заверил Тороков. — Я, увидев свежий труп, потом милицию у дома, которую не успел вызвать, тоже кинулся бы бежать. На всякий случай.

— Так, что по мотивам?

— Есть один, но неубедительный. Бабакова имела две драгоценности — браслет и брошь, данных украшений в квартире не обнаружено.

— Почему мотив неубедительный?

— Потому что преступники, коль явились за ними, должны были искать драгоценности, а в трех комнатах ничего не тронуто. Время поискать до нашего приезда у них было, пусть несколько минут, но было…

— Что соседи говорят об убитой?

— Положительные отзывы, жила тихо, никому не мешала, в общем, они понятия не имеют, за что ее…

— Короче, ищите этих двоих. Вы их упустили четыре раза, четыре! — Начальник начал загибать пальцы, наглядно демонстрируя, какие у него работают безмозглые и ленивые люди. — В квартире убитой, во время побега по крышам, в гостинице и на вокзале.

— Да не было их на вокзале, — вставил опер Ивченко, до сих пор скромно молчавший. — Не брали они билетов, значит, поездом не уехали.

— Молчать, — тихо процедил начальник. — Что хотите делайте, но свою оплошность исправьте. Посмотрите базу данных, может, эти двое среди преступников затесались. Раз не уехали, то они в городе. Идите.

Тороков шел к курилке злой, как джинн, запертый в бутылке, дополнительно его раздражало ворчание лейтенантика Ивченко, шагавшего рядом:

— Чего он уперся в этих двух? Лично меня ваш расклад убедил, вместо того чтобы искать убийцу старухи, мы будем гоняться…

— В любом случае этих двух нам надо отыскать, — перебил Тороков и сдал позиции: — Кстати, не понимай мой расклад в лоб, я ведь не говорил, что убили не они. А высказал предположение, что не совпадает время убийства и анонимного звонка в отдел.

— Так и не совпадает, — обалдел Ивченко от внезапных перемен. — А раз не совпадает, то бабку завалил кто-то другой.

— Расчеты нередко бывают ошибочны.

Все, бунтарь в Торокове успешно умер, но в Ивченко он жил:

— Да ну! А где там ошибаться? Вы ошиблись, эксперт ошибся — не многовато ли? Звонки — подстава чистой воды.

Тороков покосился на него с улыбкой сожаления — сожаление он отнес к себе. Разве Ивченко сейчас примет условия начальства, которое жаждет не снимать лавровый венок с лысины? По большому счету, пацан законно возмутился, но в двадцать лет мы все герои, в двадцать пять — геройчики, а к тридцати годам — продукт той системы, в которой варимся.

— Тем более их нужно найти, — сказал Тороков. — Если парня и девушку подставили, значит, кто-то был заинтересован в этом.