Ольга Володарская - Ответ перед высшим судом

— Вы мне что-то сообщить хотите? — не выдержала Рита.

— С чего ты взяла?

— Если нет, то ладно.

— Вообще-то да. Хочу. Но даже не знаю, с чего начать.

— С сути.

— Мы с Вениамином Павловичем будем жить вместе.

— Он все же решился сделать вам предложение? — воскликнула Рита пораженно. — Пошел против воли матери? Так вот по какому случаю было вчерашнее чаепитие?

— Нет, мы не собираемся сочетаться узами брака. По крайней мере, пока. Просто съедемся.

— Вы к нему или он к вам?

— Естественно, он ко мне. Я не собираюсь жить под одной крышей со старой ведьмой. Так что нас в квартире станет трое. Надеюсь, ты не против?

— Нет, мне дядя Веня нравится, — сказала Рита равнодушно.

На самом же деле она ликовала. Плевать на то, что в их доме появится чужак, да еще мужского пола, зато мачеха переключит свое внимание на него и оставит в покое Риту.

— Я очень рада, — просияла Татьяна Олеговна. И на сей раз была искренна. — Но тебе придется перебраться в кабинет.

Зажигательная румба, залпы салютов, радостное улюлюканье — все звуки, что звучали в ее голове, символизируя радость, смолкли. И замешкавшаяся труба дала петуха.

— Что, простите?

— Марго, но ты же должна понимать, что люди нашего с Вениамином Павловичем возраста не спят в одной кровати. — «Жених» был младше мачехи лет на десять, но ей приятно было считать, что они ровесники. — Даже те пары, что вместе прожили тридцать лет, все равно расползаются по разным комнатам, если жилищные условия позволяют.

— Вот пусть дядя Веня и занимает кабинет.

— Но там жесткий диван, считай, кушетка. Он не сможет на нем спать. А ты молодая, здоровая, голову только опустишь на подушку, уже дрема…

— Я не уступлю свою комнату.

— Очень жаль, что приходится напоминать… — Татьяна Олеговна поджала губы. Накраситься она не успела, и было видно, как губы ссохлись с возрастом. Без макияжа мачеха выглядела пусть и младше своих лет, но все равно не очень хорошо. — Ты, Марго, тут права голоса не имеешь. Живешь, потому что я позволяю. Если не нравится что-то, съезжай по месту прописки.

— Хотите, чтоб я выгнала вашу дочь с ребенком оттуда?

— Попробуй, — ухмыльнулась мачеха. — Мне интересно, как у тебя это получится.

— На всех можно найти управу.

— Не спорю. Поэтому не возражаю против того, чтоб ты съехала и ввязалась в борьбу с моей дочкой. Я даже буду болеть за тебя. Как бы то ни было, ты мне ближе, чем она. Да, я тебя не люблю. Но я к тебе привыкла, и ты даже нравишься мне. Ты надежная. Не злая. Управляемая. Я хотела и до сих пор хочу все мирно решить. Поэтому прошу, уступи мне, как всегда делала. Потому что в противном случае я изгоню тебя.

— За шкирку выкинете?

— Нет, просто, когда ты будешь на работе, сменю замки. А твое барахло отправлю к тебе в школу курьером.

— Что ж вы раньше этого не сделали?

— Ты была мне нужна. Сейчас тоже, но не так сильно. Теперь обо мне есть кому позаботиться.

— Дядя Веня не проживет без своей матушки больше двух дней.

— Поэтому я и не хочу, чтоб ты съезжала. Видела, какой я была милой последние сутки?

— А какой откровенной сейчас, — пробормотала Рита.

— Да. Я решила, что будет лучше, если мы обе перестанем притворяться. — Она встала и, опираясь на мебель, достигла холодильника. Открыв его, сняла с дверки коробку с морковным соком. — Вот ты как ко мне относишься?

— Я вас ненавижу.

Нет, не такого ответа ждала злая мачеха. Что странно! Неужели, третируя Риту годами, она надеялась вызвать в ней… Нет, не любовь, конечно… уважение?

— Я вас ненавижу, — повторила Рита, чтобы у мачехи все сомнения отпали.

— Надо же… — Татьяна Олеговна быстро взяла себя в руки и заговорила спокойным голосом. Но на стул опустилась тяжело, как рухнула. — Не думала, что в тебе столько огня. Овца овцой на первый взгляд. И на второй, и на третий…

Рита с грохотом поставила перед мачехой тарелку каши.

— Приятного вам аппетита, Татьяна Олеговна.

— Спасибо. — Она взяла ложку из выдвижного ящика стола и зачерпнула ею овсянку. Но так как она была горячей, не отправила ее в рот, а стала ждать, когда каша подстынет. — Что ж ты не отравила меня, к примеру, раз ненавидишь? Готовишь мне каждый день, могла бы что-нибудь подсыпать.

— Что вы несете? Я не убийца.

— Тогда не кидайся громкими словами! Когда ненавидишь, нормы морали перестают для тебя существовать. Есть только страх быть пойманной и наказанной за то, что совершил, чтобы избавить себя от того, кто для тебя исчадие ада. Но меня, старуху, на тот свет отправить легче легкого. Если я умру естественной на первый взгляд смертью, даже вскрытия делать не будут.