Андрей Шилин - Берёзовая роща. Плащаница царя Герода

С этими словами Моше взял теплящийся огарок и ухнул в дверной проём своей комнаты, чуть было не задев головой макушкой притолоки…

И вот сейчас отец был в растерянности, что принесёт им работа Арика кроме большого куша? Он вдруг неожиданно вспомнил, как держал его над ямой, полузаполненной грязью, там, на Алкедамском поле, как крупные ручьи чёрной слизи вытекали изо рта и ноздрей холодного тельца, как…

Неожиданно резкий холодящий крик раздался из комнаты сына. Ошер, будто и не спал, резко сел на кровати, приходя в себя, а затем, не дожидаясь повторения, ринулся на замерший вдруг вопль ребёнка, как старый, но ещё прыткий барс. В проёме двери он увидел нож, лежащий на полу, и машинально подобрал его. Вбежав к Арику, Ошер замахнулся… и уронил случайное оружие. Ужас сковал его. Арик сидел, поджав ноги, в углу на полу и держался одной рукой за шею, а указательным пальцем другой тыкал в сторону холста, не отводя расширенных глаз и повторяя: «Смотри, смотри… Ты видишь?» Ошер ничего не увидел. Он обхватил сына руками, сильно прижал к себе, и слёзы брызнули из его глаз.

Когда Арик успокоился, он попытался объяснить отцу, что произошло. Он долго смотрел в картину, пытаясь с помощью своего бесценного дара уловить контуры и силуэт будущего изображения. Постепенно очертания будущего наброска были отмечены в воображении художника. Но этим дело не закончилось. Видение становилось всё более явным. В какой-то момент Арику вдруг показалось, что видение оживает и становится объёмным. Потом оно приняло реальные очертания, посмотрело на Арика и стало вылезать из картины. Арик увидел большую седую бороду, нос в оспинах, бледное лицо в коричневых пятнах, мутные, голубовато-белесоватые со стеклинкой глаза. Он невольно закричал. Потом появился отец.

Ошер поднял с пола нож и всадил его в холст. Вокруг разреза мгновенно выступила розово-коричневая слизь, но тут же впиталась.

Пришлось заштопать холст, наложить грунт. Видение осталось в памяти Моше. Он начал. Работа, как говорится, закипела. Больше таких историй не повторялось. Проблем не было, пока не наступил последний день. Отец вошёл в комнату сына, когда тот немигающим взглядом смотрел в глаза своего персонажа и шептал. Что-то из его слов можно было разобрать: «Да, господин!.. А если он будет сопротивляться… А за что… Но он ведь ничего не сделал… Понятно… Будет сделано…» Потом тем же взглядом уставился на ошарашенного Ошера, улыбнулся и оскалился одновременно и бросился на отца, схватив нож со столика. Естественным движением старика было отстраниться и махом захлопнуть дверь. За ней послышался глухой и сильный удар, стон, стук упавшего тела и что-то ещё напоминающее чавканье. Отец осторожно приоткрыл дверь и увидел сына на полу. Нож воткнулся в дверь глубоко. Рука, видимо, соскользнула с рукояти и прошлась по лезвию. Кровоточащая рука была откинута далеко назад, и кровь из раны капала на картину и быстро впитывалась внутрь, не оставляя мельчайшего пятнышка.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

– Проходи, капитан. Ты порадуешь, или мне придётся огорчить?

– Извините, Фёдор Иванович, не совсем понял…

– Калмыкский сайгак тебе Фёдор Иванович! Ты что, Динцов, думаешь, если у нас в стране полтораста миллионов человек, то ничего страшного, если лишних пять пришибут!

– Товарищ генерал-майор! Мы работаем…

– Вижу, чем вы работаете. Вон какие ряхи с мамонами наели. Скоро портупею новую заказывать, чтобы брюхо держала. Как ни зайдёшь, то шаурму точат, то беляши трамбуют.

– Прошу извинения. Такого больше не повторится!

– Ещё бы, повторилось, помните, с участковыми у нас всегда недобор.

– Но и оперов хороших с мышкин хвост.

– Что?! Так, хороший опер, расскажи-ка мне, почему такая криминогенная обстановка в районе, где работают такие хорошие опера? Почему уже пять зверски изуродованных трупов, а дело с мёртвой точки ни на мышиный хвост не сдвинулось? Кто виноват, так сказать, и что делать? Извечные вопросы для литературы и для вашей опергруппы. Две недели прошло с первого убийства, а мне пока ещё не известны ни списки подозреваемых, ни планы оперативной работы. Пойми ты: ни-ка-ких результатов работы. Что сделать? Чебуречные что ли вблизи отдела закрыть или, может, мне самому с Шариком на пару заняться этим серийником. Мне, поверь, на свою ж… жизнь вазелина не хватает. Ты должен знать, как в Главке реагируют на незакрытых маньяков. А наш ритуальщик ещё цветёт и пахнет. И мы ему как шавки у пельменной… Что по делу есть?