Нора Робертс - Одержимость

Все это время он делал заметки, кивая в такт ее словам, но тут поднял голову.

— Мисс Карсон?

— Наоми.

— Наоми. Я люблю мою жену.

Она рассеянно улыбнулась:

— Вот и прекрасно.

— Я влюбился, когда мне было шестнадцать, и целый год не решался признаться ей в своих чувствах. Возможно, я до сих пор мечтал бы о первом поцелуе, если бы она сама не взяла, так сказать, быка за рога. Мне было двадцать три, когда мы поженились. Это тоже ее заслуга, поскольку я никак не мог собраться с духом и сделать предложение. Сейчас у нас двое детишек.

— Мои поздравления.

— Так вот, я действительно люблю свою жену, что диктует определенную осмотрительность. Но если мы с вами и дальше будем продолжать в том же духе, я поцелую вас прямо в губы.

— Хотите сказать, я могу надеяться?

Кевин расплылся в улыбке.

— Это случится, если вы и дальше будете следовать в русле моих собственных предпочтений. Мысль о поцелуе пришла мне в тот момент, когда вы предложили убрать эту хлипкую дверцу. Кухне требуется вид. К чему все эти пейзажи за окном, если вы их все равно не видите? А если вы позволите снести вон ту стену, у вас получится плавный переход в зону столовой. Тогда это место перестанет быть чисто рабочим помещением. Гостиные расположены на другом конце дома, но здесь вы тоже сможете собирать народ — ничто не мешает готовить и развлекаться одновременно.

— Я подумаю над вашим предложением.

Так они прошлись по всему дому. Потом Кевин сходил за рулеткой и вновь обошел этажи, тщательно все измеряя.

Пока он занимался этим, Наоми успела выгрузить и разложить свои покупки. Затем она налила им по стаканчику колы. Они выпили, удобно расположившись на главной веранде и наблюдая за тем, как солнце опускается за кромку деревьев.

— Мне нужно подсчитать общую стоимость работ. Не исключено, что вам захочется присесть, когда вы увидите окончательную смету.

— Это я уже поняла.

— Потом мы поговорим о приоритетах — о том, что нужно сделать в первую очередь и что может подождать.

— Договорились.

— Что ж, спасибо за колу. — Он вернул ей пустой стакан. — Я рад, что смог досконально осмотреть весь дом. Если вы согласитесь нанять меня, я постараюсь сделать все как можно лучше.

— В этом я не сомневаюсь.

— Я свяжусь с вами. Идем, Молли.

Машина отъехала и скрылась за поворотом. Тишина скатилась на землю, будто солнце за кромку деревьев.

Что ж, она тоже не будет тратить время впустую, решила Наоми. И направилась в дом, чтобы обустроить для себя временное гнездышко.

По утрам она делала фотографии: восходы солнца с их безумным смешением красок, птицы, вода, деревья. Днем она бродила по магазинам и блошиным рынкам. Очень скоро она приобрела себе стул со столом, пару ламп и еще ряд мелочей. Самой выгодной покупкой могли считаться железный диван-качалка и парный ему стул — старые, но в хорошем состоянии.

По вечерам она делала себе сэндвич или поджаривала пару яиц, наливала в стакан вина и отправлялась обрабатывать снимки.

За это время ей удалось продать кое-что из художественной фотографии — через свой сайт и галерею в Нью-Йорке. Но главный ее доход поступал от продажи стоковых снимков.

Наоми давно научилась работать где угодно: в машине, на привале, в комнате мотеля. Но возможность заниматься любимым делом в собственном доме, с его благословенной тишиной, казалась даром небес. И все это — благодаря дедушке с бабушкой, которые создали счета для нее и Мейсона.

Наоми, в свою очередь, не забывала регулярно писать им, сопровождая эти послания собственными снимками. Со времен колледжа, как бы там ни складывалась ее жизнь, она старалась звонить им каждую неделю.

Эти люди потеряли свою дочь — причем дважды, по мнению Наоми. И она делала все возможное, чтобы они не потеряли еще и внучку.

Она сфотографировала стул и диван-качалку, сделав акцент на проржавевшем железе, на причудливых пятнах облупленной краски. Но центром композиции, ее ярким пятном стал букет анютиных глазок густо-фиолетового цвета, который Наоми поместила тут же, на террасе. Очень скоро она приведет диван в порядок и сделает новые фотографии. Вместе со старыми она отправит их домой, чтобы там могли заметить разницу.

На то, чтобы составить смету, у Кевина ушла почти неделя. На этот раз он приехал в компании Молли и своего шестилетнего сына Тайлера. Мальчик оказался крохотной копией отца. Он был ужасно симпатичным, и Наоми пожалела, что у нее нет печенья.