Ян-Филипп Зендкер - Пробуждение дракона. Голос одиночества

В этот момент из противоположного угла послышались хрюкающие звуки, перешедшие в жалобный скулеж. Инь-Инь подошла к кровати, протерла влажным полотенцем лоб больной, поднесла стакан воды, подняла женщине голову, помогла отпить. Потом присела рядом на корточки и взяла ее за руку.

На ночном столике рядом стоял CD-плеер. Инь-Инь вставила диск и нажала кнопку. Вскоре комнату наполнили звуки фортепианно-скрипичного дуэта.

– Минь Фан, моя жена, – кивнул Да Лун в сторону женщины.

Та, казалось, расслышала свое имя. И слово «тай-тай» – жена.

– Что с ней? – спросила Кристина, старательно выговаривая каждое слово.

Но Да Лун снова перевел глаза на Пола:

– Б…больна. М…музыка ее успокаивает.

– Чем больна?

– В…врачи точно не знают. П…подозревали эпилепсию, п…потом инсульт. Г…говорят, никакой надежды, н…но я не верю… з…здешним врачам, – добавил он после паузы.

Кристина и Пол переглянулись. Она ждала продолжения, потому что уже поняла, к чему клонит Да Лун. Но он молчал.

– И в этом причина вашего приглашения? – тихо спросила она, и брат кивнул, не поднимая на нее глаз. – Ты решил, что твоя мэй-мэй, маленький босоногий доктор, сможет ей помочь? – (Он снова кивнул.) – Да Лун… – слова застревали у Кристины в горле, – видишь ли… я не врач.

– Не врач? – пробурчал Да Лун, все еще не поднимая головы.

Он как будто не был даже разочарован, а только еще ниже опустил плечи, словно в ожидании следующего удара.

– Нет, Да Лун… Нам с мамой тяжело пришлось в Гонконге первое время…

Черт, что, в конце концов, она пыталась ему объяснить? Что детские мечты не всегда сбываются? Что жизнь порой тоже вносит свои коррективы?

– Видишь ли… у меня не было возможности выучиться на врача… Сейчас у меня туристическое бюро.

– Т…туристическое б…бюро? – переспросил Да Лун. – Т…ты не любишь к…конфеты с белым кроликом на обертке, у т…тебя т…туристическое б…бюро… – пробурчал он, обращаясь скорее к самому себе.

Кристина все еще не решалась взять его за руку.

– Как давно болеет твоя жена? – спросила она.

Но Да Лун будто погрузился в транс. Он сидел, ритмично покачиваясь всем туловищем, и не сводил глаз с пальцев Кристины.

– Не так долго, – ответила за отца Инь-Инь. – Лежит чуть больше двух месяцев. Мама всегда была очень здоровой женщиной, не помню, чтобы она когда-нибудь болела. Даже не простужалась. И вдруг такое.

– В…все началось с д…дрожи, – подхватил Да Лун. – А п…потом она стала спотыкаться, как будто не могла держать равновесие. Я п…предупреждал ее… но она не слушала… Г…говорила, что все хорошо… А через два дня я уже не мог понять, что она говорит. В…вечером не смогла удержать палочки для еды, и миска с рисом выскользнула у нее из рук на пол. Утром я отвез ее в город, к врачу. Но там ей вдруг снова с…сделалось хорошо. Ни д…дрожи в руках, ни давления. П…пульс, язык – все в норме. С…судороги начались, как только мы вернулись домой. Ее трясло. Она к…кричала от боли. П…падала, каталась по земле… А я с…стоял рядом и ничего не мог с…сделать.

Да Лун замолчал. Он произнес свой монолог довольно быстро и внятно. Пол едва успевал за ним переводить. Инь-Инь подлила чая.

– Ее п…парализовало, – продолжил Да Лун. – Я тут же вызвал такси и отвез ее в Иу, в клинику. Там она пробыла три недели. Чем только не пичкали ее доктора, какие только обследования не проводили – ее состояние все ухудшалось. Теперь она не может ни слова сказать, ни пальцем пошевелить. Она ослепла. Врачи говорят, что и оглохла, но это не так. Наконец в больнице сказали, что больше ничего не могут для нее сделать. Она лежачая, у них нет возможности держать ее в клинике. Мне пришлось забрать ее домой. Они привезли ее сюда на «скорой» и уложили на кровать. Они ее бросили. Можешь себе представить, мэй-мэй? Бросить живого человека, который еще дышит? Я – нет, я так и сказал им. Я ее не брошу. Они назвали меня сумасшедшим. Сказали, что им очень жаль, но я должен смотреть правде в глаза. Результаты обследований только подтверждают ее полную безнадежность. Никакой надежды, слышишь, сестра? Но я не сдамся. Любящее сердце не принимает смерти. Она жива, слышишь, сестра! Минь Фан ест, пьет… Кто знает, что она еще делает? Они понятия не имеют, чем она болеет, как же они могут утверждать, что она безнадежна? Это же б…бред какой-то! П…понимаешь, сестра? – Даже замолчав, Да Лун не мог успокоиться и, задыхаясь, все еще рубил ладонью воздух. Потом перегнулся через стол, словно решился поведать Кристине самое главное. – Я… я уверяю тебя, сестра. Их т…тесты – сплошной обман. Я думал, ты стала врачом. Какой я дурак! Я не сомневался, что ты работаешь в современной клинике в Гонконге. Я так надеялся, что т…ты сможешь ей помочь.