Екатерина Островская - Демоны прошлой жизни

— А правду говорят, что на тебя вчера маньяк напал?

— Ну да, — призналась Вика, — было такое.

— Ужас какой! — покачала головой Полуверова. — Ну и как?

— В каком смысле? — не поняла девушка.

— Вообще, как все было?

— Не помню.

— Ничего-ничего не помнишь? Он тебя оглушил, и ты сознание потеряла?

— Да он не успел догнать: его застрелили.

— Все равно — ужас… — Батон снова посмотрела на пианино и продолжила: — Но я по другой причине зашла. Дело в том, что вчера экстренно был собран педагогический коллектив. Понятно, что каникулы, отпуска, но пришли все, кто остался, кого смогли отловить… Тебя хотели вызвать, но не нашли.

— А что случилось?

— Она еще спрашивает! Все обсуждали твое поведение, твой моральный облик…

— Разве я давала повод?

— А разве нет? Весь город знает, что ты сожительствуешь с полицейским следователем, который тут всего пару дней, но уже создал в городе атмосферу страха и подозрительности… Мало того, люди боятся теперь выпускать из дома своих детей и сами выходить. Как теперь всему педагогическому коллективу смотреть в глаза родителям учеников?

— Я не…

— Кроме того, этот полицейский с явно поврежденной психикой ворвался к уважаемой всеми Лидии Степановне, всячески оскорблял ее, унижал, требовал неизвестно чего… В результате этого нападения у нее сейчас предынфарктное состояние. Речь идет о госпитализации.

— Я в это не верю. И потом, при чем тут я?

— Спрашиваешь! Ты должна осудить этот его поступок так же, как осудили его все мы, ты должна поставить свою подпись под нашим коллективным письмом, написать свое собственное, в котором скажешь, что он принудил тебя к сожительству силой и под угрозами…

— Что за ерунда? Я не буду писать такое письмо.

— И не надо, мы уже написали его за тебя. Знали, как тебе будет нелегко это сделать…

На кухне раздался свисток чайника.

— Иди отключи! — приказала Батон.

Вика машинально вышла на кухню, отключила горелку. Сделала шаг к двери в комнату и остановилась. Прислонилась к стене, взбешенная, пытаясь успокоиться. Никогда прежде она не злилась так, как сейчас.

— Ну и чего ты там застряла? — прозвучал в комнате голос.

Вика отстранилась от стены, но осталась стоять на кухне.

— Решение, я понимаю, непростое, — с сочувствием крикнула Полуверова. — Но принять его надо безотлагательно. Иначе, посовещавшись, мы все решили… Единогласно решили, что если не напишешь письма или не подпишешь то, что мы по-дружески сочинили за тебя, то будешь уволена по статье…

Вика вышла из кухни и заглянула в комнату.

— По какой?

— Найдем по какой! Такую отыщем, что тебя даже на местный рынок торговать не пустят. Будешь тыркаться по городку, как та, с низкой социальной ответственностью, которую замочили на Боровой…

— Пошла вон, — спокойно произнесла Вика.

Она вышла в прихожую, распахнула дверь:

— Выметайся!

— Что-о?! — не веря, что ее выгоняют, прошептала Илона. — Да я… Ты что, не понимаешь, что ты идешь против решения всего коллектива?

— Вали отсюда, Батон!

Это подействовало.

Полуверова вскочила и бросилась к двери. Остановилась и выдохнула:

— А ведь я почти заступалась за тебя! Сказала, что у тебя от одиночества «крыша» съехала.

— Я — не одинокая. Я — счастливая, — улыбнулась Вика. — Я и тебе желаю счастья.

— Не надо мне ничего! — закричала Полуверова. — Есть вещи поважнее.

И выскочила из квартиры.

Вика закрыла за ней дверь, вернулась в комнату. Задвинула под стол тот стул, на котором сидела Илона. Подошла к пианино, открыла крышку, опустилась на стульчик и начала играть Шопена — вальс до-диез-минор. Но потом вдруг вспомнила совсем другую мелодию… Перестала играть, взяла первые аккорды и пропела:

— Как упоительны в России вечера…

И рассмеялась. Злость прошла, стало почти весело, потому что уже никто не сможет разлучить ее с Павлом. Никто-никто и никогда-никогда.

Кудеяров подъехал к опорному пункту охраны правопорядка. Францев должен был встретить его у входа, чтобы ехать с ним в город. Но участкового не было. Кудеяров посигналил, но Николай так и не показался. Времени, конечно, было еще предостаточно, но раз договаривались, то Францеву следовало бы поторопиться. Прозвучал звонок мобильного. Вызывал Романов.

— Все тут рассказывают о перестрелке, — сразу же начал он. — Говорят, маньяка задержали. Так ли это?

— Вроде того, — ответил Кудеяров.

— Так теперь, значит, любимый город может спать спокойно?