Ларс Кеплер - Охотник на кроликов

– Да, я понимаю, но надо предвосхитить это, уже сейчас рассказать о ваших грубых словечках и дурацких шутках… иногда вы заходили слишком далеко, но такими уж друзьями вы были. Однако не делай никаких особенных признаний, избегай подробностей. Будем надеяться, что записей не осталось.

– Спасибо.

– А чем тебе не угодил министр иностранных дел? – с любопытством спросил Диджей.

– Он всегда был лживая скотина… и в качестве последней шутки я нассу на его могилу.

– Только не под запись, – рассмеялся Давид, и разговор закончился.

Рекс посмотрел, как стайка голубей взлетает с трибуны, описывает в небе полукруг, вытягивается медленным эллипсом, собирается и снова садится.

Когда Рекс вошел в палату, Самми сидел на застеленной койке и вытирал волосы полотенцем.

– Классный грим, папа, – сказал он хрипло.

– Точно. Я прямо из телецентра.

Рекс шагнул к кровати. Беспорядочные картины промывания желудка и его собственный страх из-за смерти министра постоянно давили изнутри.

Он напомнил себе: единственно верное решение сейчас – оставаться спокойным и не выносить суждений.

– Как ты? – осторожно спросил он.

– Так себе. Горло болит. Как будто мне в глотку сунули шланг.

– Вернемся домой, и я сварю суп.

– Врач только что ушел, ты чуть-чуть его не застал… я должен поговорить с куратором, прежде чем меня отсюда выпустят.

– Ты договорился о времени?

– Он придет в час.

– Тогда я еще успею повидаться с Диджеем. – Рекс сообразил, что через полчаса ему надо быть на встрече анонимных алкоголиков. – Но потом я сразу приеду сюда… и мы уедем домой на такси.

– Спасибо.

– Самми, нам надо поговорить.

– Ладно. – Сын немедленно замкнулся.

– Я не хочу больше попадать в такие ситуации, – начал Рекс.

– Тебе вчера пришлось нелегко, – сказал Самми, отвернувшись.

– Да.

– Папа – знаменитость. – Самми криво улыбнулся. – Папа – звездный повар из телевизора, ему нельзя иметь такого никчемного сына – гея, который красится и…

– Это мне все равно, – перебил Рекс.

– Тебе надо продержаться всего несколько недель.

– Я все-таки надеюсь, что нам будет неплохо вместе – но и ты обещай приложить усилия.

– Ты о чем? – Самми поднял бровь. – Речь о Нико?

– Мы сейчас говорим не о морали, – пояснил Рекс. – У меня нет предубеждений на этот счет, я считаю, что любовь бывает всякая.

– При чем здесь любовь, – промямлил Самми.

– Ну секс.

– Ты был влюблен в маму? – спросил Самми.

– Не знаю. Я тогда еще не повзрослел по-настояще– му, – честно ответил Рекс. – Но уже потом я понял, что она – та женщина, с которой мне следовало остаться… как я хотел бы прожить всю свою жизнь с ней и с тобой.

– Но мне уже девятнадцать. Папа, чего ты хочешь от меня?

– Для начала – чтобы не было больше промываний желудка.

Самми медленно поднялся и вышел, чтобы повесить полотенце.

– Я думал, Нико проверил, что за таблетки он в меня впихнул, – сказал он, вернувшись. – Но их оказалось слишком много.

– Впредь проверяй сам.

– Я слабый… и мне можно быть таким, – быстро ответил сын.

– Тогда ты не выдержишь… слабость непозволительна.

– Ладно, папа.

– Самми, это не я так говорю. Это так и есть.

Сын привалился к дверной раме, скрестив руки на груди. Он покраснел и тяжело сглотнул.

– Просто не делай ничего, что опасно, – попросил Рекс.

– Почему бы и нет? – прошептал Самми.

Хотя ни одна террористическая организация пока не взяла на себя ответственности за убийство, аналитики службы безопасности не считали это странным, учитывая характер преступления. Убийцы могли преследовать цель не столько посеять ужас в обществе, сколько запугать небольшую группу политиков высшего уровня.

Все воскресенье продолжалась обработка обширных криминалистических данных и более десяти тысяч лабораторных проб. Все подтверждало версию о высоком профессионализме киллера. Он не оставил ни отпечатков пальцев, ни биологических следов, он не оставил ни пуль, ни гильз, не засветился на камерах наблюдения.

Полицейским удалось отыскать несколько отпечатков его ботинок, но такие ботинки продаются по всему миру, а анализ застрявших в них пылинок ничего не дал.

Сага, руководитель расследования Янус Миккельсен и ядро группы сидели в зале для совещаний в штаб-квартире службы безопасности в Сульне. На Янусе была бледно-зеленая, с батиковой росписью футболка. Когда Янус увлекался, его белесые брови приобретали розоватый оттенок.