`Ohsar G. Swan - Pro человека человечеству. Том I

Вернувшись к теме, ещё раз обратим внимание, что всё выше сказанное является очередным подтверждением того непреложного факта, что в Тартарии рабства не было и быть не могло (как то оно и поныне есть в сообществах современных людей, возомнивших себя «цивилизованными» и «просвещёнными») … и что всех, кого в Тартарии убивали – делалось это именно на пользу им самим. Так если кто из верхнеарийцев в своём сообществе, например, провинился – в том числе и несдержанностью на язык, – то реабилитироваться в чести мог скорейшим примыканием к одной из сражающихся сторон уже ведущихся, или назревающих поблизости войн… чтобы таким посредством достойно и умертвиться. Для верхнеарийца жить без чести – в те времена было всё равно, что жить животным… от чего позорно спрятаться в других сообществах верхнеарийцев – значит накликать позор на всех своих соплеменников, в таком случае обязывавший тех срочно найти возможность для достойного себя массового умерщвления. Ибо бесстрашие к физической смерти всё позитивно списывало в памяти как ещё живущих верхнеарийцев, так затем и их потомков… и коль действительно бесстрашен – то всяк так погибший в бою или в качестве ритуальной жертвы после него, гарантированно прекращал действие «Колеса Сансары» (перерождений) в отношении своего индивидуального сознания (души).

Вряд ли в данном варианте «Pro» сыщется место, для описания подробностей того ужаса, который мне (надеюсь, относительно достойно) довелось пережить – во сне оказавшись среди пленённых сарматами и обречённых на ритуальное отсечение головы. Ведь оказавшись в той реальности, доказывать прочим, что ты не «жираф» – что оказался здесь сейчас «случайно», во сне, и что «посторонний», – напрасный труд и предсмертный публичный позор. Понятное дело, успел вовремя проснуться – ибо вариант, что не проснулся бы и вовсе, как это обычно бывает, когда кто из нас умирает во сне. Но какие, словами Е. Петросяна, «непередаваемые ощущения» мне довелось пережить в том сне – действительно неописуемо. Ведь само время в ожидании неминуемой смерти – когда уже знаешь, каким посредством та произойдёт, – течёт по иным законам… Пленённых было многие сотни и все они разбиты по группам, в каждой из которых десятки людей – каждый из которых мог стоять иль сидеть на земле, дожидаясь своего индивидуального мига истины. Так и путешественники (разведчики нижнеарийцев иль «жёлтых»), чем глубже в те времена проникали в территории Тартарии, тем больше и увеличивали свои шансы никогда не вернуться на родину живым свидетелем событий, происходивших в свою современность в сообществах верхнеарийцев. И ведь не придраться – всё «по чесноку»: «назвался груздем (грибом), полезай в кузовок».

Поразился тем, как уважительно каждой очередной жертве сарматами индивидуально, жестом и без слов, предлагалось достойно пройти (прошествовать) к месту финала их данной физической жизни, и что никто из жертв (ни стар и ни млад) не просил о пощаде – не говоря уже, чтобы был в истерике, плача навзрыд. Некоторые из пленённых тихо разговаривали меж собой и с детьми, изредка перекликались со знакомыми и родственниками из других групп пленённых. Но в большинстве своём, в ожидании неизбежного, молчали… как и сами всегда малословные пленители – которые тогда только и появлялись в поле зрения, когда за кем из очередных жертв являлись к пленённым… Пленённые были не в ужасе и страхе, а как в некой предсмертной умиротворённой работе над своим сознанием. Дети – и те всё понимали, но это их не страшило. Я же параллельно сбору информации о том, что вижу, быстро перебирал варианты возможности спасения себя хоть бегством. Но в чистом поле они были равны нулю, в «который» вскоре и сам должен был превратиться – возможно, навечно (абсолютно) … иль кратковременно – перед очередным воплощением (сознанием) невесть в какое очередное дерьмо иллюзорной действительности Создателя.

Ох, как же хотелось продлить пребывание своего сознания в том дерьме, коим ныне являюсь. Прикрыв глаза веками – чтобы хоть на некоторое время отвлечься от реалий происходящего, – обнаружил, как мои веки «тяжелы» и «непослушны» сознанию, в нежелании вновь подняться… открыв глазам то, чего видеть ужас как не хотелось. Пленители наблюдали за мной издалека – видать, я чем-то (сейчас понимаю чем) для них отличался от прочих. Потому они – видя мою пока ещё неготовность смириться с неизбежным и побеспокоиться лучше о перспективах души (своего индивидуального сознания), – обходили участок земли, на котором сидел, стороной… не попадаясь в поле моего зрения, пока сам не встану и не найду их в отдалении взглядом. Дело в том, что принесение в жертву человека иль животное, которые в тот момент пребывают в страхе – делает жертву, по мнению верхнеарийцев, напрасной… а кровь и мясо (с потрохами), убиенных в жертву, непригодное (осквернённое, ядовитое) для поедания его во благо своё и Бога. А ведь и по сей день многие из современников считают более вкусным то мясо, прижизненного обладателя которого пред смертью существенно помучили, в плане надругательств над телом и душой того – заживо переломали все кости, прежде, не ровен час («сдвиг по фазе»), изнасиловав. И это тогда, когда есть ещё люди, которые такое – воспринимают за проделки сознания Са́тана (Дьявола) … а генетики подтвердят, что это и для ДНК, вкусивших такую пищу, не бесследно – с нарушением исконного порядка в цепочке её (спиралеобразно тандемной ДНК), в негативном (инволюционном) ключе… (нет, чтобы в противоположном!).