`Ohsar G. Swan - Pro человека человечеству. Том I

Для тех из верхнеарийцев и их последователей, кто для себя выше упомянутые варианты обретения вечности своему сознанию считал малоприемлемыми, видящие толтеки ещё столетиями прежде указали другой – менее интеллектуально затратный. Не углубляясь в подробности, попросту проинформирую, что проникновение в «Абсолют» (в «рай») если и не «прижизненное» (самопроизвольное интеллектом), то хотя бы после очередной физической смерти реально возможно – по качеству (по мере) бесстрашия в последние мгновения очередного физического бытия. Видящие толтеки в изменённом состоянии сознания воочию засвидетельствовали, что если человек, кто бы он ни был родом и племенем, в последние 5 (пять) секунд жизни по настоящему не устрашится смерти для своего физического тела – он гарантированно после смерти окажется сознанием в «шоколаде» (в «раю», в «Абсолюте», в «приличной компании» – слогом слов песни «Про нефть» С. Слепакова). А потому если в пределах Америки верхнеарийцы стали массово уходить в «Абсолют» более «интеллектуально», то в пределах так называемой Тартарии в Азии ещё столетиями прежде – более «физически», посредством бесстрашного принятия сознанием смерти физического своего тела.

Так предоставлялась возможность достичь прекращения действия в отношении своего индивидуального сознания «Колеса Сансары» (перерождений) – достичь вечности в «раю» – и многим десяткам миллионов «индейцев» аборигенных племён Америки… которые зачастую сами добровольно и в массовом порядке вызывались в очередной большой религиозный праздник (как минимум, дважды в год) стать кровавой жертвой богам – для обретения своему сознанию абсолютного (непрекращающегося) блаженства. Те же самые основы веры, что предсмертное бесстрашие способствует достижению душе (сознанию) вечного «райского» блаженства, верхнеарийцами были внедрены и в культуру, в том числе, предков норманнских народов. Так известно, что в особые религиозные праздники, в священных рощах, предки норманнов добровольно вызывались для принесения себя жрецами племён в кровавую жертву. Но человеческих жертв в каждый раз у норманнов требовалось именно по 9 (девять) на каждое племя – почему и существовала конкуренция, и право на такую смерть ещё требовалось подтвердить плодами прижизненной созидательности, качество которых бы (плодов созидательности) безальтернативно (бесспорно) подтвердили соплеменники. Вероятно и сами уже догадались, что верхом подтверждения своей большей уместности для ритуального, в святилищах, принесения жрецами племён своей физической жизни в жертву, для благополучия соплеменников, у норманнов считалось воинское бесстрашие.

То, что творилось за южными – на север, и за западными – на восток (по Тихий океан) границами беспрецедентной, в истории человечества пятой Расы, необъятности Тартарии – как неведомо ныне современникам, так и прежде неведомо было ни нижнеарийцам, ни «жёлтым людям»… которые в те времена даже не ведали о существовании иных, каких-либо прочих земель, кроме тех, что ими уже в Азии и Северной Африке были населены. В пределах Тартарии племена и племенные союзы верхнеарийцев регулярно меж собой воевали (не путать с «враждовали») – чтобы не убитых в бою, но пленённых, поголовно затем массово умерщвлять, ритуально отрубая им головы, а их трупы священно сжигать на возводимых курганах… предназначенных для погребения более достойно погибших – из прежде друг другу противостоявших в бою верхнеарийцев. Традиция разводить кострища на могилах достойно проживших и своевременно достойно умерших соплеменников, в сообществах осетин сохранялась по времена жизни и Коста Хетагурова (1859 – 1906), который в стихотворении «Без доли» писал: «Не смерти боюсь я, – но кто же разложит // Костёр на могиле моей?».

Именно таким, по-воински «игровым» посредством, всем верхнеарийцам некогда в древности гарантировалась возможность обретения вечного «райского» блаженства и избежание безысходности очередных перерождений (перевоплощений). Сам уклад жизни верхненарийцев, ими самими идентифицировался понятием «Воинская демократия» ещё и в те времена, когда в сознании и лексиконе нижнеарийцев и «жёлтых людей» не было места для понятий аналогичного толка. И обратите внимание, что ни в кои времена – чтобы ныне историки не фантазировали, в меру своей недалёкости и предвзятости, – верхнеарийцы Тартарии не вели захватнических войн… а те, кто из нижнеарийцев и «жёлтых» с многочисленными армиями когда и осмеливался к ним проникнуть и безрассудно углубиться в их территории хоть на несколько сотен километров – обречены были все до единого пропасть без вести, как порой это может и ныне случиться, например, в Бермудском Треугольнике. И причина тому в том числе и в том, что верхнеарийцы не почитали рабовладельцев и считали их сознанием (душой) ничтожнее рабов, коих те имели. А потому судьба иноземных полководцев и их армий, когда-либо в те времена древности покушавшихся на территории внрхнеарийцев, была предрешена – коль тем завоевателям, с их добровольными и вынужденными «попутчиками», не свезло своевременно и хитростью спастись бегством.