Марина Серова - Чисто русское убийство

— Хорош сотрудник с дурью в кармане! — фыркнула я. — Значит, так, слушай меня внимательно, Епифанов. Сейчас я задам тебе несколько вопросов, а ты мне на них честно ответишь. А если начнешь врать, то безо всяких разговоров мы поедем в отделение, и тебя на этот раз закроют всерьез и надолго, не посмотрят, что ты «сотрудник». Уяснил?

Он молча кивнул.

— Очень хорошо, — сказала я. — Тогда вопрос первый. Расскажи, что ты делал пять дней назад поздно вечером.

— Пять дней назааад? — протянул Епифанов.

Да, для его полуразрушенного мозга это была непростая задача — припомнить, что было пять дней назад. Но, увы, других источников информации у меня не осталось.

— Да я дома обычно по вечерам, — сказал он наконец. — Чего мне по улицам шляться? Закинусь или ширнусь — и сижу себе потихоньку, мультики смотрю. Для себя у меня доза есть всегда.

— А кто может подтвердить, что в тот вечер ты действительно сидел дома и никуда не высовывался? Есть такие?

— Да конечно! Анька может!

— И где ее найти, эту Аньку?

— Да она со мной живет!

— Хорошо, я все проверю, — строго сказала я. — Теперь второй вопрос. В тот вечер на Костромской улице люди видели парня в ветровке с капюшоном, очень похожего на тебя. У тебя есть ветровка с капюшоном? Говори!

— Нет у меня никакой ветровки! — чуть не заплакал Епифанов. — Вообще-то, есть одна, но она уже старая, я ее почти не надеваю. И она без капюшона, только воротник есть. И вообще, я в тот район совсем не суюсь!

По его тону и поведению я поняла, что он говорит правду.

— Ты, Епифанов, совсем мозги отморозил своей наркотой? Ты же сейчас в ветровке с капюшоном! Что ты мне голову морочишь?

Он растерянно посмотрел на себя.

— Говори, кто из твоих клиентов отирается в том районе? — начала я напирать на него.

— А я знаю? — уже спокойнее сказал Епифанов и пожал плечами.

— Значит, не хочешь говорить правду, — задумчиво сказала я. — Что же, хотела я по-хорошему, но, видно, придется по-плохому. Сейчас отправимся в отделение.

— Подождите, не надо! — взмолился несчастный наркоман. — Я сейчас подумаю, кто там мог быть.

Он замолчал, и это молчание длилось довольно долго.

— Слушай, Епифанов, не испытывай мое терпение! — резко произнесла я. — Ты думаешь, мне больше заняться нечем, кроме как с тобой здесь разговоры разговаривать? Через полчаса, — я посмотрела на часы, — мне надо быть в отделении — на облаву выезжаем. Раз ты ничего так и не вспомнил, сейчас просто прихвачу тебя с собой — и пусть там разбираются как положено.

— Подождите, подождите! — снова засуетился Епифанов. — Не надо никуда ехать! Я все скажу.

— Давай попробуй, — милостиво разрешила я.

— На той улице часто бывает Рукастый, у него там свои клиенты. Но я сам не знаю, где это.

— Кто такой этот Рукастый? Где он живет?

— Не знаю я, где он живет. У меня только телефон его есть.

— Говори телефон быстро! — приказала я.

— Сейчас, сейчас. — Он судорожно вытащил из кармана штанов сотовый и стал пролистывать записную книжку. — Вот, смотрите. — И он протянул мне телефон.

Я запомнила номер, и, вынимая свой мобильник, предупредила Епифанова:

— Я сейчас позвоню ему. Но если ты произнесешь хоть одно слово — нет, хоть один звук издашь, — то… В общем, сидеть тебе тогда, Епифанов, я даже и не знаю сколько. До самой смерти будешь сидеть. Понял меня?

— Понял, — покорно сказал он.

— Да, кстати, как зовут этого Рукастого? Есть у него нормальное человеческое имя?

— Кажется, Генчик, — не очень уверенно ответил Епифанов.

— Так ты что, хочешь сказать, что не знаешь его имени? — гневно повысила я голос.

— Да, Генчик, Генчик, Геннадий то есть, — скороговоркой произнес Епифанов.

Я набрала номер Рукастого и сказала:

— Алло!

— Кто там? — тихо и устало спросила какая-то женщина.

— Добрый день! Будьте добры, пригласите, пожалуйста, к телефону Геннадия, — вежливо попросила я.

— Нет его, — ответила женщина.

— А когда он будет, не подскажете?

— В полицию его забрали, — отрешенно проговорила женщина и, кажется, всхлипнув, пояснила: — Он несколько дней назад квартиру обокрал. Вот его и взяли.

— Понятно, спасибо. Извините, — сказала я и отключилась.

В каком-то смысле это даже упрощало все дело. Если Рукастый в полиции — поговорить с ним не составит труда.

— Говори, как фамилия этого Генчика-Рукастого, — опять насела я на Епифанова.

— Сейчас вспомню, — затряс он головой, изо всех сил пытаясь расшевелить свой несчастный мозг. — Кажется, Первомайский.