Мария Спасская - Флейта гамельнского крысолова

— Проходите, присаживайтесь, — скупо обронил он. И, чуть помедлив, добавил: — Вы по какому делу?

Худенький и узкоплечий в затянутой ремнем гимнастерке, видный деятель советских спецслужб был совсем не страшный, он походил на постаревшего мальчика, и приободрившийся Аркадий заговорил:

— Считаю своим долгом, товарищ Рокий, рассказать о тайной организации, готовящей государственный переворот.

Откинувшись на спинку стула, комиссар госбезопасности почесал скулу и с любопытством взглянул на посетителя.

— Я только что из Политехнического музея, прослушал лекцию некоего доцента Марченко, а после лекции подошел к нему перекинуться парой слов. Из разговора понял, что готовится заговор.

— И что же вам Марченко сообщил о заговоре?

— Ну, как сказать… Он рассказал про некий доминатон и пригласил меня в свой тайный кружок…

— Напишите обо всем подробно.

Протянув Аркаше перо и бумагу, Рокий поднялся из-за стола, одернул портупею, проговорив:

— Вы пишите, как все было, я скоро вернусь.

На секунду задумавшись, как лучше сформулировать ускользающую мысль, Аркадий покусал кончик ручки и принялся строчить.

Когда в начале мая двадцать первого года постановлением Малого Совнаркома создавалась советская криптографическая служба, никто не мог представить, что начальник новой структуры — Специального отдела — Родион Иванович Рокий развернется так широко. Помимо трех шифровальных отделов, занимающихся непосредственно установкой прослушивающего оборудования везде, где только можно, и дешифровкой полученных сведений, неугомонный комиссар создал еще четыре отделения, занимающихся далекими от криптографии проблемами.

И если первое, пятое и шестое отделения занимались делами хоть и секретными, но вполне обыденными, такими, как изготовление конспиративных документов, наблюдение за всеми государственными учреждениями, партийными и общественными организациями по сохранению государственной тайны, то седьмое отделение было особенным. Оно ведало исследованием химических веществ, изготовлением ядов, разработкой разнообразных рецептов для самых неожиданных целей, а также экспертизой почерков и специальным фотографированием.

В это отделение входили люди странные, обладающие уникальными навыками и имеющие необыкновенные способности. Заместитель Родиона Ивановича по научной работе старый большевик Николай Воловик был как раз таким человеком. Он возглавлял подразделение, занимавшееся в структуре Спецотдела особенно закрытыми исследованиями. Круг вопросов, изучающихся лабораторией Воловика, был необыкновенно широк — от изобретения специальных приспособлений, связанных с радиошпионажем, до исследования гипнотического воздействия на мозг человека. Также Воловика интересовали изучение земного магнетизма и передача мысли на расстоянии.

Аркадий еще писал, когда распахнулась дверь, и в кабинет вошел Родион Иванович в сопровождении невысокого приземистого человека с обширной лысиной на идеально круглой голове.

— Закончили, Аркадий Борисович? — осведомился хозяин кабинета, протягивая руку и забирая написанное. — Давайте сюда. Познакомьтесь, это товарищ Воловик. Он задаст вам несколько вопросов.

Рокий кивнул круглоголовому спутнику и, прежде чем углубиться в чтение, распорядился:

— Приступайте, Николай Александрович.

Круглоголовый взялся за спинку стоящего в углу кабинета стула, развернул его сиденьем к себе и, оседлав, точно коня, впился глазами в лицо Аркадия.

— Расскажите все, что знаете о Марченко, — глухим голосом проговорил он.

— Да ничего я о нем не знаю, — быстро ответил Аркадий, интуитивно отводя глаза и испытывая непонятную тревогу. — Видел один раз в Политехническом, на лекции.

Аркадием овладело непреодолимое желание посмотреть в лицо собеседника, и он, мучительно борясь с соблазном и заставляя себя не смотреть, все-таки поднял глаза на Воловика. Сколько он просидел, глядя на лысого коротышку, Аркадий не знал, но в какой-то момент поймал себя на том, что, увязая языком в словах, с трудом добавляет:

— Раньше я с ним не встречался, но думаю, что в гибели моей невесты виновен именно Марченко.

Голос свой Аркадий оценил, как расплывчатый и гулкий, словно разносимый эхом под высокими каменными сводами, хотя потолок в помещении был невысок. Лицо собеседника плыло и кружилось, точно так же, как и обстановка кабинета. Аркадий замолчал, рассматривая крупный нос и неподвижные губы Воловика, при этом отчетливо слыша его звучащий в голове голос.