Мария Спасская - Флейта гамельнского крысолова

Селянин с силой уперся в древесину и, поднажав, стесал выпирающий на гладко выструганной поверхности сучок. Широкое лезвие, скользнув по посоху, зацепило Аркашино запястье. Из порезанной руки закапала кровь.

— Вы меня поранили, — разглядывая порез, с недоумением протянул художник.

— А ты промой ранку-то, — сочувствуя, посоветовал незнакомец.

Аркадий склонился над ручьем и стал смывать падающую в воду и расплывающуюся бурыми кругами кровь. И вдруг в мутном круге воды увидел лицо Лидочки. Она шла по ухоженной лужайке к добротному дачному дому, застенчиво улыбаясь невидимому собеседнику.

— Вступление в наше общество потребует от вас, Лида, самоотречения, — вкрадчиво говорил уже где-то слышанный Аркадием мужской голос. — Вы готовы принести себя в ритуальную жертву?

— Это же не по-настоящему? — робко улыбнулась Лидочка, не осмеливаясь взглянуть собеседнику в лицо.

— Ну что вы, Лида, конечно, нет, — благожелательно откликнулся невидимый мужчина. И уточнил: — Вы ведь девственница?

— А это важно?

— Даже не представляете себе как.

Лидочка поднялась по ступеням и вошла в дом. Навстречу ей, пошатываясь, вышла нетрезвая молодая женщина с растрепанной прической. Из одежды на ней были только маленькие шелковые панталоны, а в руке бокал красного вина. Из комнаты доносились мужские и женские голоса, раздавались взрывы хохота и нецензурной брани. С брезгливым любопытством оглядев неофитку, женщина ткнула бокалом в белую Лидочкину кофту с вышитым на воротнике крестом и розой.

— Снимай с себя все, — распорядилась она.

— Сейчас разденется, — пообещал сопровождающий девушку мужчина.

— Я не хочу раздеваться, — испугалась Лидочка.

— Не бойтесь, ничего плохого с вами не случится, — успокоил ее мужчина. — Вы же хотите обрести единение с природой?

Боясь пошевелиться, Аркадий смотрел, как на обагренной кровью глади ручья развиваются драматические события. Вот обнаженная по пояс девица схватила Лидочку за руку и потащила за собой в комнату, откуда доносились возбужденные голоса. Вот голые люди обступили его невесту и принялись срывать с нее одежду. Затем невидимый ранее мужчина шагнул к обнаженной Лиде, стыдливо прикрывающейся руками, и Аркадий с изумлением увидел, что он не человек вовсе, а сатир. Козлоногий рогач с глумливой черноглазой физиономией. Схватив Лиду за руку, он грубо опрокинул ее на ковер и под восторженный рев собутыльников изнасиловал.

Когда сатир поднялся, его место занял толстяк с отвислым животом. За толстяком последовал усатый верзила. Лида беззвучно плакала, но это не останавливало мерзавцев. Сменяя друг друга, под визг и подначивания подруг, голые и омерзительные в своей наготе, они безостановочно насиловали девушку. После надругательства над несчастной ее подняли на руки и понесли в сад. Здесь, под раскидистым дубом, уже была вырыта могила, и на скамье стоял гроб, куда и положили Лидочку, заколотив крышку гроба.

Сквозь белеющую грудями, ягодицами и ляжками толпу пробрался ряженый священником сатир и под смех и улюлюканье отслужил погребальную мессу. До этого момента затихшая в гробу Лидочка испуганно молчала, но когда на широких ремнях гроб опустили в могилу и комья земли полетели в заколоченную крышку, Лидочка принялась приглушенно рыдать и умолять пощадить ее. Но двое мужчин подхватили лопаты и стали энергично закапывать могилу, Лида, пронзительно крича, забилась в гробу, уже не чая выбраться. Она безостановочно выла раненым зверем, когда погребение прекратилось, гроб подняли из могилы и, установив на скамейку, сняли с него крышку. Безумную Лиду с искаженным от ужаса лицом подхватили за руки и вытащили из гроба. Лида рванулась в сторону и побежала прямо на Аркашу, и он, потрясенный, отшатнулся, дико оглянувшись на мужичка.

— Ты смотри, художник, смотри, — ласково улыбнулся тот.

Вдогонку за Лидой припустил сатир, а за ним с криком и улюлюканьем бросились бежать остальные. Не чуя под собою ног, обнаженная девушка неслась среди деревьев, напоминая нимфу с полотна Бугро, а мчащийся за ней сатир вел за собой ватагу опьяненных свободой и вседозволенностью людей, утративших человеческий облик. Беглянка приближалась к ручью, и вместе с ней приближался сатир. Вот испуганное лицо Лидочки промелькнуло перед Аркадием, и следом за ней появилось в воде перекошенное страстью рыло сатира. Вдруг козлоногий рогач остановился и взглянул прямо в глаза Аркаше. И Аркадий увидел, что это вовсе не сатир, а Родион Рокий.