Александр Гущин - Империя зла. Вызываю огонь на себя

– Я что, враг народа, диссидент, чтобы за мной следить?! – орал на деда 17-ти летний юноша, – Ты, наверное, сам кегебешник, если толкуешь все по-своему! Облокотился на все ваши зомбические страхи, —

заявил на прощание Федосееву гражданин Советского Союза, защищенный Конституцией РСФСР. Схватив садок, с выловленной этим же садком в мутной весенней воде рыбой, он исчез в кустах.

6 мая 1969 года, Михаил Исаевич узнал, что 17-ти летний Александр арестован и сидит в следственной оренбургской тюрьме за жестокое избиение и изнасилование с извращениями своей одноклассницы, Рылеевой Антонины. Как несовершеннолетнему, ему грозит максимальный срок до 10 лет тюрьмы.

– Онанист дофилософствовался, – злобно думал про арестованного Федосеев. – Такой материал! Он бы мне всю внутреннюю структуру ГРУ и КГБ, в глубинке, вскрыл! Подонок! Какое дело испортил!

– За кордон надо бежать, – здесь делать нечего, – решил дед Лапа, матерясь про себя последними словами,

– В этой Империи зла и подростки идиоты.

Полковник ГРУ знал, что на изнасилование паренька кодировали по ориентировке сотрудницы ГРУ Абариновой-Кочкиной. Напоили водкой паренька до поросячего визга, и подопытный совершил изнасилование. Систему ГРУ не победить! От огорчения Федосеев напился и болел три дня, отпариваясь в баньке. Про Александра Гущина ничего не хотел слышать. Пил с зеркалом наедине, закрывшись в доме. Без зеркала Михаил Исаевич не пил, считая, что пьянство в одиночку серьезный вид извращения.

2-го августа 1969 года на речке Новотоцкой был неплохой клев. Дед рыбачил на знаменитом Черном озере, так местные жители называли русло узкой речки, которое вдруг образовывало широкую круглую форму темной глубокой воды. Рассказывали, что в давние времена, на высоком обрывистом берегу, поросшем ковылью, был «соляной тракт». Разбойники здесь грабили и убивали купцов, перевозящих деньги и соль. Тела убитых топили в Черном озере.

– Чего дед мое место занял? – услышал Федосеев знакомый голос и вздрогнул от неожиданности. На него смотрел сверху вниз знакомый паренек со стрижено наголо головой.

– Гущин? Шурик Гущин? Вот так встреча! Бежал из тюрьмы? В беге? Как это я тебя не заметил? – дед Лапа не верил своим глазам. Друзья долго жали руки, внимательно разглядывая друг друга.

В разговоре выяснилось, что Гущина судили за мелкое хулиганство, что никакого изнасилования не было.

– Вот и верь теперь местной информации, – думал Михаил Исаевич, сокрушаясь в душе, – плохим становлюсь разведчиком, информацию надо перепроверять, аксиома разведшколы.

– Не спеши дед. Мои злоключения как по заказу. Расшифруй их со своей точки зрения, поверю, тебе или нет, мое дело, – как-то по-взрослому говорил бывший зек, присаживаясь рядом с дедом.

Картина получалась занятная. Мать Александра, которая запрещала иметь в доме спиртное, на проводах в армию сына купила ведро водки. Сотрудница ГРУ Абаринова-Кочкина, директрису школы, в сельском магазине, удачно кодировала на покупку спиртного. Сын директора школы – Александр перепил и потерял человеческий облик. Он утащил в степь одноклассницу Рылееву, отхлестал по щекам и хотел её тела.

– Антонина была моей второй любовью, – рассказывал Александр деду Лапе, – первой детской любовью была Валентина Селезнева. Она взрослая, об этом не знает. Сейчас я Азарникову Наташу люблю. Рылеева сохла по Коршикову Шурику. Коршиков перестал её замечать, уехал поступать в институт. Про Антонину мне один гад сказал, что она такая-сякая, легкодоступная. Мы с ней целовались. Я-то уже не люблю её, вижу, что и она целуется со мной не с радостью. Перепил я дед водки. Не помню все толком. Помню, когда меня арестовали.

Что следователь говорил, я все подтверждал. Все протоколы подписал. Адвокат сказал, если хочешь выйти из тюрьмы, говори так и так. На суде говорил, как адвокат велел. Прокурор восемь лет просил мне дать. Антонина Рылеева девочкой оказалась. Эта, как её, судебная экспертиза показала. Никто её не насиловал. Сволочи все-таки, эти местные сплетники.

Дед Лапа не стал комментировать рассказ о злоключениях насильника-неудачника, решил выждать время. Вундеркинд был на свободе, это было самое главное. Видя состояние повзрослевшего собеседника, дед не стал говорить про спецслужбы СССР, не стал инструктировать Гущина, как следует вести себя в Советской армии. Его клиент был слишком молод, чтобы воспринимать профессиональные шпионские понятия.