Алёна Бессонова - Не прикрывай открытых окон. Детектив

Исайчев с грустью посмотрел на телефон и вновь набрал номер, пока шла посылка вызова подумал: «Хорошо, что есть эта штуковина, можно услышать родное дыхание». Трубка радостно зазвенела голосом жены:

– Скучаешь, Мцыри? Когда домой собираешься? Я борща наварила. Смотри там ничего не ешь – ещё отравят. Полковник Корячок звонил, извинился, что прямо с поезда отправил тебя в резиденцию. Слово с меня взял о неразглашении, – без остановки стрекотала Ольга, – может быть, приехать? Посмотрю всё свежим взглядом, подскажу чего, а? Тебе ведь нужны дополнительные мозги. Корячок никого из вас не выпустит, пока злодея не найдёте. Я знаю, там Костя из районного убойного, он мужик головастый. Ты его привлекай.

Михаил зажмурился и, переступая с пятки на носок, покачиваясь, дожидался паузы, когда можно будет вставить словечко и, наконец, найдя, вскрикнул:

– Погоди, Копилка, не тараторь! Кости здесь уже нет. Он трупы запаковал и повёз в «судебку». Его оперов, вопреки приказу Корячка, я тоже отправил вместе с городскими. Они по усадьбе расползлись, мешали только. Всё время есть просили…

– Трупы? – изумилась Ольга, – во множественном числе? Откуда? Корячок мне про один труп говорил! У вас там война?

Михаил пожалел, что обмолвился раньше времени:

– Мальчика, повара, по голове кто-то шарахнул…

– Мцыри, не забудь фигурантов по комнатам запереть…

– Уже!

– И осторожно…

– Я хочу сказать…

– Что ты меня любишь? – всё-таки вставила Ольга.

– Это в первую очередь. Но приезжать, пока не следует. Я по тебе так соскучился, что не смогу работать, а вот советы твои нужны. Буду звонить. А сейчас вот что…, – и Исайчев подключил диктофон к телефону, – послушай запись. Это допрос одного из фигурантов – Слаповского Алексея Ивановича и скажи навскидку, что ты по этому поводу думаешь? Мне нужны независимые впечатления…

Пока Ольга слушала запись, Михаил делал в блокнот пометки. По щелчку диктофона, Исайчев отсоединил устройство:

– Ну? Как?

– Не веришь ему, Мцыри?

– Не очень…

– Правильно. Вспомни свою первую юношескую любовь? В ней максимализма больше, чем чувств. Чувство собственности обострено до предела, а тут аборт от другого человека. Не простил он его ни тогда, ни сейчас. Врёт он! Ты бы забыл, если бы любил?

– Я бы убил!

– В-о-от! – радостно запела Ольга, и Исайчев представил, как в эту секунду она довольно улыбнулась. – Мишка, можно я съезжу к Корячку, поговорю, пусть возьмёт официальным консультантом в это дело. Вспомню, что я ещё и психолог. Диплом пылится… Мне интересно. А?!

– Не ной, Копилка, – с суровыми нотками в голосе ответил Исайчев. – Пока ты мой советник на удалённой дистанции. Думать по «делу» разрешаю. Ты адвокат, может быть, именно тебе придётся защищать убийцу. А ты выведаешь все недочёты следствия и оправдаешь преступника. Нехорошо…

– Выведаю? – в голосе Ольги звучала обида. – В этом случае, Мцыри, я откажусь от защиты. У твоих толстобрюхих свои адвокаты найдутся, подороже меня… Ну, что ж! Было бы предложено…

– Я же не сказал вообще не приезжай, – поспешил утешить жену Исайчев. – я сказал: пока не приезжай. Я позову, когда будет нужно.

– Правда?! – воскликнула Ольга оживлённо. – Тогда привет, целую! Ой! Забыла рассказать, есть минутка?

– Минутка есть… – согласился Исайчев.

– У меня радость! – зазвенела Ольга. – Я нашла на блошином рынке «константиновский рубль» – одна из редчайших российских монет. Изготовлена на Петербургском монетном дворе в небольшом количестве во время декабрьского междуцарствия 1825 года. Это тогда, когда в Таганроге умирает император Александр 1 и все думают, что на престол войдёт Константин Павлович – средний брат. Их младшенький Николай уже через час после смерти старшего принёс присягу Константину, но только мать и ещё несколько человек знали, что Константин отрёкся от престола за три года до этого события. Почему ты, Мишка, не задался вопросом: зачем именно Слаповский был приглашён на важное и делаю акцент – личное собрание? Мне кажется это странным, подумай, Мцыри, пока…

– Погоди… погоди… – но трубка уже ныла тоскливым голосом «отбоя». – При чём здесь «константиновский рубль»? Ты думаешь Слаповский, докладывая о других, пытается представить обстоятельства в ином свете? Прожектор освещает что то не то? Спасибо! Учту! Но всё это Исайчев проговорил в уже заунывно ноющую трубку.