Илья Штемлер - Утреннее шоссе

Напряжение снял Гусаров. Он тронул угрюмого кузовщика за плечо:

- А не погулять ли нам вокруг автобазы?

- Еще закрыто, - догадливо ответил Серега Мясоедов. - И с утра у них только лимонад. - Но намек Гусарова смягчил сердце кузовщика. Он обернулся к Клямину и произнес дружелюбно: - Подсек меня, паразит. Под расстрел подвел.

- Так и под расстрел, - подбодрил его Гусаров.

- Лучше бы расстреляли. В масляный бушлат посадили и лишили премиальных. Знал бы, что нет акта ГАИ, и разговаривать бы не стал.

Поддерживаемый с обеих сторон, кузовщик Серега Мясоедов отдалялся от территории автобазы в сторону палисадника, к манящей гостевой беседке.

- Серега! - отечески выкрикнул вахтер, - Только рабочий день начался, Серега. Совесть поимей!

Скрытые от мира плотным панцирем золотых листьев, они опустились на сырую с ночи скамейку.

Обстановка располагала к откровенности. И Серега все рассказал…

Вскоре после отъезда Клямина на автобазу явились сотрудники автоинспекции. Разыскивался неизвестный автомобиль, водитель которого совершил ночью аварию, сбил человека и скрылся. Руководство парка очень удивилось обнаруженному на территории искалеченному микроавтобусу. Началось дознание. Вызвали экспертов. Кто-то указал на Мясоедова - дескать, это он позволил какому-то шоферу оставить автомобиль для ремонта… Дирекция парка срочно обнародовала строгий приказ. Получили разгон дежурный механик, мастер ОТК, начальник кузовного цеха. На автобазе был объявлен месячник борьбы с халтурой. Словом, заварилась каша. Автомобиль переправили в городскую автоинспекцию.

Клямин почувствовал озноб. Дело оборачивалось большими неприятностями. Вон Параграф сидит молча, нахохлившись, сдвинув на затылок клетчатое кепи. Лицо, как у многих белобрысых, от волнения стало розовым.

- Мы с тобой уговорились, Серега Мясоедов, - выдавил Клямин. - Ты же обещал мне ремонтировать аппарат в каком-то гараже, не на базе. Обещал ведь?

- Обещал, - с готовностью кивнул кузовщик, схватив ломоть колбасы. - А когда? Они притащились след в след за тобой.

Дальше разговаривать с кузовщиком Серегой Мясоедовым смысла не имело.

- Напрасно вы не сняли номера, - произнес Гусаров, когда оказался наедине с Кляминым. - Впрочем, все равно бы нашли.

Клямин промолчал. Он слышал в голосе Параграфа не столько сожаление о том, что произошло, сколько тревожное сочувствие ему, Клямину.

Человек остро чувствует растерянность и одиночество в минуты, когда опасность только еще обозначила свои неясные контуры. Это потом, когда неприятности закладывают вираж за виражом, когда дни и ночи заполнены поисками выхода из сложной ситуации, проявляется неосознанный азарт самоутверждения, который подавляет сознание одиночества. Но это лишь у сильных натур. Слабые люди стараются переложить ответственность за свои неудачи на других и, пассивно оставаясь наедине со своими заботами, острее чувствуют одиночество. Поэтому нередко слабый человек поражает всех своим отчаянным поступком, вплоть до самоубийства. И совершает его гораздо спокойнее, чем человек сильный…

Чья это мысль? Ах да… Клямин вдруг вспомнил свой давний разговор со священником, отцом Андреем.

Впрочем, он сам, Клямин, не считал себя слабым человеком.

Море дремало, убаюканное собственным тихим плеском. Пористые береговые валуны полоскали в воде зеленые бороды. Водоросли пластались на поверхности, пытаясь сдержать ускользающую воду. И в последний миг вода возвращалась…

Наталья сидела на перевернутой лодке.

Тяжелая, как скала, лодка наполовину зарылась в песок. Кажется, они довольно четко оговорили место встречи: лодка и рядом вышка спасателей. Ее-то перепутать ни с чем нельзя - на весь пляж одна вышка. И тут же домик смотрителя пляжа - курятник с тусклыми от грязи окнами…

Наталья скрестила руки и запрокинула голову. Липкий ветерок холодил ноздри, осторожно ползал по лбу, с любопытством забирался в складки косынки. Ветерок был плотно насыщен пряным запахом.

В тот первый раз Наталья пришла на городской пляж в наивной уверенности, что еще можно будет купаться. Малолюдность ее озадачила. Несколько человек загорали, купался лишь один чудак. При этом он выкрикивал какие-то слова. Наталья не решилась разделить его радость.

А теперь вот после недавнего ливня пляж совершенно опустел. Правда, сверху песок успел просохнуть. Он вновь поблескивал крапинками кварца, но оставался холодным.