Далия Трускиновская - Обнаженная в шляпе

– Антонина Семеновна, я милицию привел! – раздался звонкий мальчишеский голос.

– Спокойно, товарищи, спокойно! Где тут разврат?

И Игрушка с Наташей увидели Соломина. Следом шел Зуев.

Как с неба свалившийся лейтенант заставил Могилу и очкастого попятиться. Поняв, что рэкетирам терять уже нечего. Игрушка отпустил Наташу и, схватив за руки двух пионеров, отшвырнул их подальше от Могилы, и вовремя.

Загнанный в угол Толян выхватил из кармана пистолет.

Хоть на шаг, а все взрослые отступили – даже отважный Соломин, даже неукротимая старая дева. Для пионеров же это стало как бы продолжением праздника.

– Смотри, чего у дядьки!

– Ой, девочки! Настоящий!

Этих детей даже базукой трудно удивить – эти дети насмотрелись боевиков и обожали сериалы из жизни мафии. Они немедленно обступили Толяна. Рэкетир ахнуть не успел, как заряженный пистолет был у него выхвачен и пошел по рукам.

– Пройдемте, гражданин, – служебным голосом предложил Соломин. – Туг поблизости пост ГАИ. Оттуда мы вызовем для вас экипаж.

С большим трудом удалось отнять у ребят пистолет.

Дальше все двинулись такой процессией: впереди шли вожатая Надя и знаменосец с флажком. За ним Антонина Семеновна волокла Толяна. Рядом с Толяном шел Соломин. За ними Зуев тащил очкастого.

Отряд, галдя, замыкал шествие.

Игрушкина совесть была чиста.

Он в трех словах шепотом изложил Соломину суть дела и занялся Наташей. Нельзя было оставлять ее в таком виде посреди шоссе. Она перепугалась до того, что отказало соображение. Наташа мертвой хваткой вцепилась в Игрушку и ошалело молчала.

Игрушка привел ее к «жигуленку», открыл дверцу и вытащил сумку с ее вещами. Наташа кивнула, зашла за машину и стала переодеваться. Алена же стояла под деревом и ждала, пока Игрушка ей хоть что-нибудь скажет. Но на него последние события подействовали как-то странно. У него тоже пропал дар речи.

– Игрушка! Помоги застегнуться! У меня руки дрожат! – донеслось из-за машины. Игрушка зашел за «жигуленок» и вернулся с прозрачным купальником в руках. Он с трудом собрал в комок и отжал невидимую ткань. На ней обозначились безумные орхидеи.

– Ты не умеешь отжимать, – сказала Алена. – Давай сюда.

Она забрала у Игрушки купальник и ловко выгнала из него последнюю воду.

– Какая хитрая штуковина, – сказала Алена, глядя на купальник, – Вовремя же ее Наташка надела!

Игрушка мрачно молчал.

– И ты не хочешь ни о чем спросить меня?

– Пусть тебя Соломин спрашивает. Ему за это деньги платят, – буркнул Игрушка.

– Соломин тоже спросит. Теперь-то я могу спокойно идти к нему в УВД, не боясь, что подставлю хороших людей.

– К Соломину, пожалуйста, к Соломину. Меня это не касается.

– Может, ты все-таки выслушаешь? – уже сердясь, спросила Алена.

– Пусть Соломин выслушает.

Тогда Алена сменила тактику.

– Наталья, ты уже? – крикнула она.

– Уже! – и к ней вышла одетая Наташа.

– А ты-то хоть хочешь знать, что это все значит? Почему меня увезли сюда? И откуда я знаю Могилу?

– Аск!

Игрушка, услышав свое словечко, покосился на Алену с Наташей. Конечно, ему было безумно любопытно. Но простить Алену он не мог. Предательства он вообще не прощал. Ни в какой форме.

– Когда утром Соломин был у Кости на квартире, он не обнаружил ничего странного? – спросила Алена.

– Ну, чернозем, таблетку какую-то… Что гибкий шланг от душа на полу лежит и вода льется. И твой янтарный браслет! С него вся эта чушь и началась!

– Браслет? Действительно… И какая же чушь? – насторожилась Алена.

– С фотографией!

– Ты имеешь в виду… – и Алена подозрительно взглянула на Игрушку. Но он усердно делал незнакомый цвет лица.

– Вот именно! Мы нашли в столе у Костяя тот твой снимок, где ты в браслете и в шляпе. Он-то нас всех и подвигнул на великие дела!

– Значит, вы поняли, что женщина с браслетом была в ту ночь у Костяя? Да?

– А потом Игрушка составил список кандидатур, и мы стали искать женщину по родинке. Соломин же не мог…

– Интересно… – протянула Алена. – И как же вы это делали? А? Рентгеном, что ли, просвечивали?

– Ой, тут Игрушка был главнокомандующий! На одну натянули вот этот купальник и загнали ее в воду. Трех сводили на дикий пляж… Да, еще одну Игрушка подбил позировать для конкурсного фото…

– Вот оно что! Значит, «не пожалей тела ради общего дела»? Теперь мне кое-что становится ясно!

Это было сказано с таким язвительным намеком, что Игрушка не выдержал.