Николай Калифулов - Опасное расследование. Детектив

— Где Инесса взяла пистолет? — спросил я.

— Пистолет принадлежал Венедиктову, — ответила она. — Моя дочь взяла его в комнате, где он спал. Когда Иннокентий узнал обо всём, то заявил, что придумает что — нибудь. Позже мне сообщили, что полковник Стеблин обнаружил этот пистолет в квартире Вадима Боева, который, как известно, был с вами в тот день в моём доме на Знаменке. Тогда я поняла, что именно Венедиктов подбросил пистолет в квартиру Боева, которого хотят сделать козлом отпущения.

— Я с самого начала понимал, что пистолет Вадиму подбросили и принял меры, чтобы его освободили, — изрёк я.

— Понимаю вас, — сказала Руфина Аркадьевна.

Я увидел на её лице полное безразличие к тому, что я сказал. Она молчала.

— Продолжайте, — произнёс я.

— После того, как дочь призналась мне в убийстве, я немедленно поехала к месту трагедии, — произнесла она. — В доме Бориса я стёрла все следы пребывания Инессы и подложила пистолет, из которого стреляла дочь. В голову мне пришла идея инсценировать самоубийство. Я сделала так, что на оружии остались отпечатки пальцев Бориса. Зная, что Борис увлекается конными скачками, я написала предсмертную записку, якобы им написанную, тем самым обосновала его трагическую кончину, причиной которой явился крупный проигрыш. Эта мысль пришла мне в голову, чтобы как — то обосновать мотив самоубийства.

— В записке указана лошадь по кличке «Алмаз», — сказал я. — Разве вы интересуетесь скачками?

— Да. Мне нравится этот вид спорта, — заявила она. — А тем более, в моих магазинах продаются аксессуары для конного спорта. Но дело не в этом. Борис делал ставки на предполагаемых фаворитов и скрупулёзно вёл записи. В его письменном столе я нашла дневник, где указывались даты скачек, упоминались клички лошадей, участвующих в заездах, на которые он делал ставки. Там я увидела, что в минувший день жеребец по кличке «Алмаз» участвовал в заезде. Борис на него поставил тридцать тысяч рублей. Я дописала три нуля, получилась внушительная сумма: тридцать миллионов. В тетради стояла отметка, что он проиграл эту сумму. Тогда я поняла, какого содержания должен быть текст. Я тут же вырвала из дневника кусок бумаги и написала предсмертную записку следующего содержания: « Я видел как „Алмаз“ тяжело преодолел последний барьер. Перед финишем его обошли две лошади. Трибуны взорвались. Я проиграл».

— А куда вы дели дневник? — спросил я.

— Разумеется, он остался в письменном столе, — заявила она. — Ну, а потом случилось непоправимое. Мою Инессу застрелили. Кто это сделал, я по сей день не знаю? Но знаю лишь о том, что за каждым злодеянием следует расплата.

Руфина Аркадьевна замолкла.

— Как получилось, что вы написали второй текст? — осведомился я.

— Я случайно увидела на этом столе учредительные документы ЗАО «ЗЭК», экземпляры которой принадлежали Борису, — сказала Зеленская. — Я знала, что вы настойчиво разыскиваете убийцу Бориса. У меня созрел план, как покончить с вашим расследованием окончательно. Я попросила Елену срочно выполнить моё поручение. Прежде чем уехать, Елена при мне положила бумаги в свой письменный стол. Когда она ушла, то я взяла документы и написала поверх печатного текста мотивированное письмо, адресованное вам якобы от Бориса. Для этого я использовала чернила изготовленные из аспирина. Старый и проверенный способ тайнописи арестантов с дореволюционных времён. Кстати, даже в советское время заключённые пользовались таким способом, отправляя свои «малявы» на волю.

— Для чего вы это делали? — спросил я.

— Мне нужно было, чтобы вы окончательно поверили в то, что Борис сам себя лишил жизни, — ответила она. — Я наблюдала за Борисом и видела, как он скатывается в пропасть, связавшись с сомнительными дельцами. С моим опытом и связями мне не составило труда установить подробности его теневого бизнеса, и узнать, что он размещает грязные деньги наркодельцов в акции рентабельных предприятий. Я не раз предупреждала его, что с этим надо заканчивать. Но он отмахивался от меня, как от назойливой мухи. Я видела его нравственное падение. Думаю, что рано или поздно, Борис закончил бы плохо.

Зеленская замолчала, о чём — то думая, но через короткое время продолжила: — Сегодня утром, ко мне обратилась Елена и обвинила меня в том, что я написала эти два текста. Елена прекрасно знает мой почерк. Мне ничего не оставалось, как признаться во всём. Потом Елена настояла на том, чтобы пригласить вас и всё рассказать. Простите меня, Савелий, я искренне сожалею о том, что совершила поступок, которому нет оправдания. Если бы в ту злополучную ночь я не сделала того, что сделала, то всё было бы по — другому. Пусть бы дочь судили, но она была бы жива.