Аркадий Карасик - Игра на выживание

— Где встреча? — быстро спросил Иванов, привстав и накидывая на плечи снятые подтяжки. Будто приготовился прямо в шлепанцах мчаться на место многообещающей встречи. — И — когда?

— Предположительно в ресторане «Арагви».

Через неделю. Точное время сообщу поздней… Когда ты принесешь мне в клювике сведения о Коломине…

Разговор с Сидоровым состоялся через два дня.

В откровенном ракурсе, без пышных фраз и дружеских заверений.

Их связывала давнишняя дружба, зародившаяся в те времена, когда Иванов был первым секретарем райкома партии, а Сидоров занимался в этом же райкоме вопросами идеологии. Раз в неделю друзья устраивали дружеские «посиделки». Отходили от нелегкой работы, размягчались. Будто надоевший грим, смывались высокопарные фразы о высокой морали, об ответственности члена партии за порученное дело. Грим предназначался для рядовых партийцев и беспартийного актива. Использовался на разного рода заседаниях, встречах, собраниях.

Наступило время, когда исчезла необходимость притворяться. Партийные билеты перекочевали из внутренних карманов в потаенные ящики. Хранились на всякий случай. Вдруг политическая ситуация в стране снова резко изменится. Рухнут разрекламированные реформы, возродится в былом могуществе облитая нынче помоями компартия Советского Союза?…

Нет, что вы, я не изменял высоким идеалам, но жить-то надо было? В глубине сердца верил в социализм во всех его ипостасях: простой, зрелый, с человеческим лицом… Доказательства? Пожалуйста, вот мой партбилет, сохраняемый в черные годы реакции…

А пока реформы существовали и набирали силу, пока рушились памятники, переименовывались улицы, выкорчевывались недавно святые понятия — они с Сидоровым вели себя соответственно. Клялись в любви и преданности новым властям, обливали помоями прошлое, прославляли рынок и правовое государство.

Поэтому хитрить и изворачиваться не было необходимости. Гарантии полной открытости — в провозглашенных свободах. Тем более для бывших партийных функционеров.

— Тебе нужно организовать продажу одному человеку двух-трех окраинных магазинов. Прими это как личную просьбу. Цену не заламывай, она должна быть божеской…

О вкладе будущего покупателя недвижимости в социальную защиту бедных — ни слова. Высокие слова — не для деловой беседы.

— Сколько? — спросил Сидоров, потирая чисто выбритый подбородок.

— Повторяю, цена не должна быть грабительской, — не понял намека Иванов.

— Сколько? — нетерпеливо повторил бывший партийный идеолог.

Ах, вот он о чем!

Делиться с коллегой и другом Иванову, понятно, не хотелось. И без того обещанный коттедж — слишком милая плата за услугу. Но Федор Федорович понимал: ни дружба, ни прежние «посиделки» ему не помогут. Сидором ради этого и пальцем не пошевелит.

— Думаю, покупатель не поскупится, — неопределенно пообещал депутат, отводя в сторону плутоватый взгляд. — Человек он не бедный, внакладе не останешься…

Сидоров ожидал более конкретного ответа. Товар — деньги, деньги — товар. Но он понимал, что выставлять требования на этом этапе опасно — обиженный бизнесмен вполне может обратиться к другим «приватизаторам».

— Сведи меня с покупателем, — попросил он, надеясь обойти друга и получить сразу две «доли» — свою и его. — Мы с ним договоримся…

— Не получится, Матвей, — усмехнулся Иванов наивности бывшего соратника по партии. — Все переговоры — только через меня. Знаю твою хватку — лучшего друга и брата оставишь без штанов…

Сидоров состроил на полном лице обиженное выражение. За кого ты меня принимаешь? Разве мало мы провели времени в одном закутке? Не выдержал — рассмеялся. Иванов вторил ему.

Пришли к согласию. Перед самыми торгами депутат выясняет масштабы благодарности лично ему и Сидорову. Узнав об обещанном проценте, тот включает свои возможности. Конечно, после получения «аванса»…

Благополучно завершив тяжелые переговоры, Иванов бросился к телефону. Минут десять добивался — занято. Когда пробился, наконец, через плотную завесу коротких гудков, ответили: Василий Евгеньевич будет только вечером.

Весь день депутат промучился. Повестка дня — что-то, связанное с армией. То ли новый закон о призыве, то ли проверка законности. Тема — явно не Иванова, выступать он не собирается. Вот на будущей неделе предстоит очередное рассмотрение уровня преступности — текст выступления уже разработан.