Виктор Дан - Когда плачет скрипка. Часть 1

В бригаде шабашников подрабатывал городской племянник директора. В ОБХСС и районную газету пришли анонимные письма. Сигналы нужно было проверить.

Следователь отвел ребят на место, вручил рулетку, показал, что замерять и как считать, и уехал.

До конца дня ребята сделали замеры, а на следующий принялись за расчеты. Для этого им предоставили школьный кабинет физики и математики, где было несколько калькуляторов, используемых как учебные пособия. Вскоре появился гонец от председателя на председательской машине и предложил переехать в контору, где калькуляторы получше и помощники найдутся.

Михаил отказался. Расчеты закончили в тот же день, но следователь довольно долго не появлялся. Председатель сделал еще одну попытку «проверить» расчеты уже через директора школы.

Ничего не вышло. Михаил решительно отклонил осторожное предложение «директриссы». Наконец появился следователь. Объемы по актам оказались завышенными почти в десять раз. Но председатель вывернулся.

Экономист колхоза, к слову, тоже дальняя родственница председателя, взяла вину «за ошибку при расчетах» на себя. Уголовное дело не возбуждалось. Последовал председательский выговор, удержание из заработка чисто символической суммы, которую щедро компенсировали в январе премией за годовой отчет.

Но в лице председателя Михаил приобрел врага, который тайно, но круто взялся за его судьбу.

Михаилу передали слова председателя: «Этот Мэгре еще попляшет»! – как раз в то время по телевизору шел сериал по романам Сименона. Угроза не была воспринята всерьез. Наоборот, после этого Михаил стал подписывать все свои учебники аббревиатурой «М.Е.Гре», от Михаил Егорович Гречка. Он надеялся в душе, что к нему пристанет эта лестная кличка.

Однако осталась прежняя: Грек. История повторилась и в институте.

У отца Михаила тоже были трения с председателем по «политико-экономическим вопросам», как выражался отец.

На общем собрании колхозников, где выбирали нынешнего председателя Симоненко, бывшего парторгом при старом, отец выступил против его кандидатуры и задал присутствующему на собрании инструктору райкома вопрос: «Как получилось, что члены колхоза из собственников превратились в бесправных батраков, которые не могут без райкома избрать председателя и правление»?

Шум был большой, так как в тот раз кандидатура райкома была отклонена. На следующее собрание инструктор приехал с юристом, который долго втолковывал колхозникам смысл статей конституции и других законов.

Колхозники сдались.

Еще в бытность парторгом Симоненко предлагал отцу вступить в партию: «Мужик ты работящий, не пьешь…».

Насколько помнил Михаил, отец в селе пользовался авторитетом, хотя и слыл чудаком: не тащит из колхоза все, что плохо лежит, балуется телескопом, почти не пьет и не играет в домино.

Список «чудачеств» можно было продолжить.

Предложение парторга было отклонено в резкой форме: «Ничего не имею против идеи справедливого общества, но с лицемерами, которые превратились в ярмо на шее у народа, не хочу иметь ничего общего».

Отец рассказал о разговоре с Симоненко за ужином в присутствии детей. Двенадцатилетний Михаил тогда на удивление ему возразил когда-то слышанными словами отца: «Зря отказался! Оставил идею коммунизма умирать в руках у карьеристов».

Мать поддержала сына, но подумала и утешила отца: «Это все же лучше, чем исключение из партии потом».

К отцу за советом часто обращались местные колхозники. После каждого поражения в конфликте с администрацией, а были и победы, отец жаловался, что не хватает юридических знаний.

Может быть, эти жалобы сыграли не последнюю роль в выборе профессии Михаилом.

Председатель все же отомстил отцу уже «посмертно». После гибели родителей бабушка даже через суд не смогла добиться пенсии от колхоза, хотя закон и был на ее стороне. Отомстил он и сыну, но то другая история.

Михаил вступил в КПСС в Афганистане. И не потому, что одобрял эту бессмысленную войну. Он уже тогда считал любую войну, даже освободительную, формой людоедства. Различие между воюющими сторонами для него было только в том, кто первый захотел «съесть» другого.

Андроповский период породил надежды на обновление общества. Пребывание в партии давало возможность активного участия в «процессе». Так собственно и произошло в студенческие годы, которые совпали с розовым периодом перестройки.

Правда, сейчас, соотнеся время, потраченное на дискуссии в городском Политическом Клубе, с результатами перестройки в стране, он сожалел, что «созревал» так долго для вывода о том, что лучше бы он больше занимался профессиональной подготовкой, например, изучением законодательства демократических государств или, на худой конец, английского языка.