Александра Маринина: Чувство льда

– Гражданин Филановский, – начал Огнев издалека, – вам что-нибудь говорит имя Веры Синько?

– Да, я ее знаю. Вернее, раньше знал. Я давно ее не видел.

– Расскажите об обстоятельствах вашего знакомства.

Филановский рассказывал, Огнев терпеливо слушал. К его удивлению, Андрей ничего не скрывал, даже о попытках самоубийства поведал.

– Вы говорите, что Синько дважды пыталась покончить с собой. В первый раз – из-за того, что вы не ответили на ее чувства. А во второй раз из-за чего? Вы что, продолжали с ней встречаться и давали ей какие-то надежды?

– Нет, я с ней больше не встречался.

– Тогда почему была вторая попытка?

Филановский молчал, уставившись глазами в пол.

– Отвечайте, Филановский, – потребовал следователь.

– Я не знаю. Я с ней больше не встречался и не знаю, из-за чего она во второй раз решила это сделать.

А в глаза-то по-прежнему не смотрит, злорадно отметил Огнев. Вот мы сейчас тебя и уделаем, как бог черепаху.

– Ну, раз вы не знаете, тогда я вам расскажу. Возможно, это освежит вашу память. Два года назад Вера Синько впала в тяжелейшую депрессию, поскольку узнала о вас нечто крайне неприятное. Вас обвинили в попытке изнасилования.

– Это было недоразумение, – быстро сказал Филановский. – Во всем разобрались и дело прекратили.

– Ну разумеется, разумеется, – закивал головой Огнев. – Конечно же, это было недоразумение. Только дело прекратили не потому, что якобы во всем разобрались, а уничтожили все документы, потому что ваш брат за это заплатил. И не делайте вид, что вам об этом не известно.

– Я не хочу это обсуждать. К убийству Кати это не имеет отношения.

– Вы так думаете? – скептически осведомился следователь. – А вот у меня другое мнение. Вы и ваш брат, оба, признались в этом убийстве, и моя задача – разобраться, кто из вас лжет. И я очень сильно подозреваю, что лжете именно вы. Вы точно знаете, что Александр – убийца, и стараетесь его выгородить, взять вину на себя. Вас можно понять, Александр ваш близнец, самый близкий кровный родственник, вы его очень любите. В других обстоятельствах ваше намерение помочь брату выглядело бы даже похвальным. Но вернемся к Вере Синько. В декабре прошлого года у нее снова случилась депрессия, и это после довольно длительного и достаточно успешного лечения. Знаете, почему?

Филановский по-прежнему молчал. Ну, сейчас ты получишь, подумал Огнев. Сейчас тебе мало не покажется. Посмотрим, что ты запоешь и как будешь выгораживать своего братца после этого. Скорее всего, в течение десяти минут ты его в дерьме утопишь.

– Вера узнала, что напрасно думала о вас плохо, когда поверила, что вы способны изнасиловать женщину. Ей казалось, что она предала вас. А знаете, что случилось три месяца назад? Ей стало достоверно известно, что вас умышленно оговорили, ей призналась в этом Наталья Белоголовцева, та самая девушка, которая написала на вас заявление в прокуратуру. И еще Наталья ей рассказала, что сделала это не по собственной инициативе. Ее попросили сделать это, и даже деньги заплатили. И знаете, кто? Ваш брат Александр! – торжествующе произнес Виктор Евгеньевич.

Филановский даже не вздрогнул. Он поднял на следователя спокойные глаза и произнес:

– Да, я об этом знаю.

– Что вы знаете?! – взорвался Огнев.

– Знаю, что Саша это сделал.

– Откуда?!

– Мне сказал отец Веры.

Черт знает что! Выстрел вхолостую. Нельзя терять лицо, нельзя показывать, что застигнут врасплох, надо продолжать допрос как ни в чем не бывало… Но мысли у следователя как-то бестолково замельтешили в голове, он никак не мог сообразить, в какую сторону двигаться дальше, и решил задавать первые попавшиеся вопросы, чтобы дать себе время собраться и сосредоточиться.

– Значит, с Верой вы не виделись, а с ее отцом общались?

– Николай Иванович приходил ко мне несколько раз.

– Когда именно?

– Впервые – после первой попытки суицида. Потом еще раз, два года назад, когда была вторая попытка. Потом в декабре прошлого года, и еще раз совсем недавно, дня за три до… до убийства Кати. Это имеет какое-то значение?

– В этом кабинете все имеет значение. Зачем он к вам приходил?

– В первый раз он пытался уговорить меня полюбить Веру или по крайней мере не отталкивать ее. Николай Иванович был в отчаянии. Он очень любит дочь и пытался помочь ей, как умел. Во второй раз он пришел со скандалом и обвинениями, называл меня кобелем и развратником, говорил, что в болезни Веры виноват я. И это тоже можно понять. Я не сердился на него. А в декабре он пришел, чтобы извиниться и рассказать мне про Наташу Белоголовцеву. В тот момент я был дома один, и он решил, что я расстался с той женщиной, которая была со мной, когда я отказал Верочке. Он снова пытался уговорить меня обратить внимание на его дочь, уверял, что никто никогда не будет любить меня так, как она, и я могу сделать ее счастливой и здоровой… Это было очень тяжело. И недавно он пришел снова, с этой же идеей. Только дома была Катя, и Николай Иванович ее увидел и понял, что я не один и уговаривать меня бессмысленно.