Игорь Зарубин - Привычка убивать

— А, ага… Ладно… Скажите, что ему будет? — жалобно спросила Рита, вытирая полотенцем косметику.

— С Витькой? — Клава пожала плечами. — Ничего с ним не будет. Поживет у меня…

— Да не с Витькой. С Никитой.

— Не знаю. — Клава опустила глаза. — Года три могут припаять. Нанесение тяжких телесных повреждений.

— А условно никак не получится?

— Это суду решать. — Клава посмотрела на часы. — Так я Витьку заберу.

— Берите. — Женщина махнула рукой и пошла обратно в ванную.

— Лена, а кто к тебе в гости пуишеу! — Витька, скидывая на ходу башмачки, бросился в Ленкину комнату.

— Оба-на! Привет, Витян! — Макс перехватил его на пути, искоса виновато поглядывая на мать. — Как дела?

— У пуокууоуа деуа. А у меня деуишки! — Витька радостно засмеялся.

Клава скинула туфли, плащ и устало поплелась к телефону, листая записную книжку.

— Ой, привет, Витек, — осторожно выглянула из своей комнаты дочь. — Это мне?! Спасибо большое. Только отдай Максу, а то он тебе голову отвернет.

— На аппарате! — ответила Ирина Юрьевна.

— Здравствуйте. Это вас Клавдия Васильевна беспокоит, из прокуратуры.

— A-а, это вы? — обрадовалась старуха. — Ну что, поймали убийцу?

— Нет, я не по этому поводу звоню. — Клава нащупала пульт и включили телевизор. По НТВ как раз шли новости. — Вашего сына арестовали.

— Как? Почему? — испуганно затараторила Ирина Юрьевна. — Он не убивал. Я точно знаю, он не убивал. Он тогда в рейсе был, у него и свидетели есть.

— Он Смирнова избил, — перебила Клава, сделав звук немного потише. — Сломал три ребра, все лицо разбил. Я к нему сегодня «скорую» вызывала.

— Не может быть! — строго заявила старуха. — Я прекрасно знаю своего сына. Мой мальчик никак не мог этого сделать, уверяю вас. Это какая-то ошибка.

Как часто Клава слышала эти слова. Каждая мать говорила это про свое чадо. Не дай Бог, чтобы ей когда-нибудь пришлось говорить такое про Макса. Именно этого она вчера и испугалась.

— Короче, Витя опять у меня. Когда вам будет удобно, сможете его забрать! Мой номер у вас есть, — раздраженно сказала Клава и положила трубку.

— …И последняя, к сожалению, печальная новость, — сказал диктор. — Сегодня в час дня в Нью-Йорке было совершено покушение на трех наших соотечественников. Тренер олимпийской сборной по стрельбе из винтовки Дмитрий Бунич, а так же спортсмены этой сборной Илья Жалобин и Ахмед Аликулов, садясь в арендованный ими автомобиль, подорвались на заложенном в него взрывном устройстве. Дмитрий Бунич скончался на месте, Ахмед Аликулов умер через три часа в реанимации, а за жизнь Ильи Жалобина врачи борются до сих пор. К сожалению, пока это вся информация. Подробный репортаж об этом событии смотрите в завтрашних наших выпусках.

— Ма, слышала?! — вышел Макс из своей комнаты. — Наших спортсменов в Штатах убили!

— Слышала. — Клава откинулась на спинку кресла и устало закрыла глаза. — Кто-нибудь, подогрейте нам с Витькой супа. А то я уже с ног падаю…

Странно, но Дежкина так и не могла привыкнуть к этому деловому гордому шествию, когда шагаешь по прокуратуре с ордером в кармане. Все расступаются перед тобой и смотрят с завистью. А ты рассекаешь коридор пополам с основательностью ледокола и смотришь на остальных свысока, дескать, мы тут важными делами занимаемся, а они все в кабинетах только бумажки перекладывают. Даже настырная Патищева не суется со своими взносами в такие моменты — интуицией чувствует, что сейчас ты — важный человек. Это уже в крови, в нашей красной советской крови — если у тебя есть бумажка, значит, ты важная птица. Хорошо бы завести в прокуратуре динамики и каждый раз, когда случается подобный выезд, крутить «Полет валькирий» Вагнера, как раньше на провинциальных вокзалах играли «Прощание славянки», когда с первого пути отходил скорый поезд в столицу.

И все заканчивается, как только машина сворачивает на первом перекрестке. Дальше ты становишься рядовым пассажиром в бесконечном потоке машин.

Игорь все-таки выбил ордер. Прибежал утром в кабинет — машет бумажкой. Не сам, конечно, Чапай помог. Теперь вся бригада, кроме Саши Самойлова, который так и погряз в своих свидетелях, сидела в «рафике» и возбужденно обсуждала предстоящее событие.

— А он кто? — спросил Игоря Беркович.

— Да дьячок один, — весело ответил парень.

— Хорошо, что не раввин…

У дверей квартиры Карева на этот раз никаких прихожан не было. Только какая-та старушка сидела на куче газет и скрюченными пальцами чистила крашеное яйцо. Даже не обратила внимания на милицию.