Игорь Зарубин: Привычка убивать

Клавдия опустила трубку на рычаг и растерянно уставилась в пустоту.

Что за ерунда? Странно…

— Лена, я когда выасту, ты станешь моей женой? — услышала она из кухни.

Витя делал Клавдиной дочке предложение.

— Тетя Куава, купи моожено. Ну купи!

Он клянчил минут пять. Уже и мимо лотка прошли, и в метро спустились, и в вагон сели. Просто так, бубнил безо всякого смысла, глазея по сторонам. Как заевшая пластинка.

Сколько до этого Матвеевского переться? Остановок пять? А если это далеко? До обеда бы управиться. Дел по горло. В выходной больше, чем в рабочий. Мамаша тоже хороша — упустила ребенка, да еще где — в Москве. Ладно бы в деревне, там не страшно.

Дежкина вдруг поймала себя на том, что то и дело поправляет Вите пальтишко, подтягивает штанишки, вытирает сопли. И не так, как это сделала бы любая женщина, а с каким-то тайным удовольствием, наслаждением. Особенно приятно было при этом ругать в мыслях его мамашу. Как будто отвоевываешь у нее права на это маленькое существо. Даже сама себя устыдила, как только осознала это. Вроде уже поздновато о таких вещах думать. Да и куда им третьего? Она и двоих-то еле тянет со своей работой. Да и Федор не лучше ребенка. А может, плюнуть на все и…

Нет, быстрее бы добраться до этого Матвеевского, передать из рук в руки и не травить душу.

На вокзале выяснилось, что это совсем не далеко. Всего две станции. И электричка через десять минут.

— Тетя Куава, купи моожено.

— Тебе нельзя, еще холодно.

— Ничего не хоодно, жауко, весна уже. Ну купи. — Он уперся, как маленький ослик, и так вывернул шею, глядя на лоток с мороженым, как будто у него и позвоночника никакого нет. — Пожауйста.

Конечно, волшебное слово. Все родители своих детей на свое же горе учат. Скажи волшебное слово — тогда получишь. И попробуй после этого ему откажи.

— Но ведь горло же заболит, меня мама твоя за это убьет.

— Не, не убьет, честно. Она добуая. Даже бить не будет, — постарался переубедить он.

— Ладно, пошли. Что с тобой поделаешь?

Получив долгожданное лакомство, Витя сразу успокоился и послушно топал рядом, самозабвенно чмокая и пачкая белой жижей все лицо. Клава купила билет, и они быстро зашагали к перрону.

Пока дошли до электрички, мальчик успел перепачкаться чуть ли не до ног. Дежкина посмотрела на него, и у нее вдруг так сильно кольнуло сердце, что даже слезы проступили. Нет, быстрее, быстрее. Быстрее в Матвеевское, отдать его и не думать. Она же следователь прокуратуры, солидная женщина, возраст уже не для всяких глупостей, и — на тебе, расчувствовалась, как баба какая-то. Так нельзя.

— Все. Наелся? Брось вон туда, а то нас в вагон не пустят. — Она достала из сумочки платок и стала приводить Витю в порядок. — Какой, ты говоришь, у тебя адрес?

— Витенька Кокошин, гоод Москва, станция Матвейское, Вееуная, втоой подъезд кваутиуа соок туи! — радостно выпалил он давно заученную фразу. Только сегодня утром добилась Клавдия, не без помощи Макса и Ленки, этого стройного ответа.

— Веерная, квартира сорок три… — Клава спрятала платок и взяла Витю на руки. — Подожди, а номер дома какой?

Двери электрички захлопнулись.

— Номер дома какой? — снова спросила Клава.

— Номеу дома… восемь! — радостно выпалил он. — Нет, пять!

— Так восемь или пять? — переспросила Дежкина.

— Нет, ноль! — Витя засмеялся. — Номеу ноль!

— Но таких номеров не бывает.

— Бывает! Бывает! — Мальчик захлопал в ладоши. — Номеу ноль.

— Ты что, номер дома забыл? — Клава испугалась.

— Ничего я не забыу. Номеу синий.

— Ладно, будем искать.

Матвеевское оказалась совсем маленькой станцией. Как будто деревенька почти в самом центре Москвы. Небольшой базарчик с вечными бананами и куриными окорочками, длинный ряд гаражей и пустырь за ними. И только за базаром, через дорогу, начинались многоэтажки.

— Куда теперь?

— Туда! — Витя ухватил ее за рукав и быстро зашагал к автобусной остановке.

— Нам что, на автобусе ехать? — испугалась Клава.

— He-а, пешком.

Долго шли по дороге, пока мальчик вдруг не остановился в растерянности.

— Куда теперь?

— Туда! — ткнул он пальцем. — Нет, туда. Или туда!

— Так куда? — переспросила Клава. — Вспомни, что у тебя во дворе?

— Не знаю, — честно признался Витя. — Там такая собака большая. И тетенька ее на веевке таскает.

Ну вот. Только этого не хватало. Клава готова была просто завыть от бессилия.