Игорь Зарубин - Привычка убивать

— Дежкина? Клавдия Васильевна?

— Да, это я, — отказавшим вдруг голосом ответила Клавдия.

— Кокошин Никита я. Я из рейса вернулся вот только. У вас мой сын?..

Клавдия уснуть не могла долго. Во-первых, завтра все выяснится, думала она. Только вот что выяснится?

А во-вторых, она ждала Федора.

Муж вернулся поздно. На цыпочках пробрался в спальню, бесшумно разделся и лег.

Клавдия лежала с закрытыми глазами и слышала, как он поворочался немного и уснул…

— Ну что, к папе хочешь? Давно папу не видел?

— Давно. Хочу. — Витя улыбнулся и шмыгнул носом.

Клава поправила на нем шапочку и толкнула тяжелую дверь парадной.

Квартиру открыли сразу. Даже не спросили, кто там.

— Здравствуйте, я…

— A-а, проходите, проходите! — На пороге стоял здоровенный мужик и чесал волосатое пузо. — Никита. А вы Клавдия Васильевна? Мне маманя про вас говорила.

— Папка, пуивет! — Витька сразу повис у отца на шее.

— Ну привет, мужик. Здоровенный стал. — Никита подхватил его одной рукой и понес в квартиру. — Вы раздевайтесь, проходите. Обувь можете не снимать, у нас тут и так большой бардак.

Беспорядок действительно имел место. По всей комнате были раскиданы какие-то мешки, пакеты, коробки.

— Садитесь. — Кокошин-старший смахнул с кресла ком оберточной бумаги.

— Никуша, кто там пришел? — раздался женский голос из ванной.

— Риточка, это та женщина, которая моего Витька к себе взяла, пока его мамаша шляется неизвестно где! — крикнул он во весь голос и шепотом добавил: — Она у меня, знаете ли, очень ревнивая. Слышать про Нинку не может. Витя, пойди на кухню, посмотри телевизор.

Мальчик тут же спрыгнул с папкиных колен и ушел из комнаты.

— Вы понимаете. — Никита накинул рубашку и сел на журнальный столик, смахнув на пол огромного мехового тигра. — Нинка же сама меня турнула. Этот ее хахаль новый певцом был в филармонии, вот ей красивой жизни и захотелось. Сначала меня туда таскала каждый выходной, потом сама шастала, а в один прекрасный день ночевать не пришла. Заявилась только через два дня. Собирай, говорит, свои манатки и выматывайся из квартиры. А квартира-то моя была, кооператив. Я за нее со своего горба выплачивал, только ордер на нее был оформлен. Вот я и ушел. А хахаль этот ее…

— Смирнов. — Клава ухмыльнулась. — Имела удовольствие.

— Вот-вот. — Никита вздохнул. — Он алкашом оказался, самым натуральным. Он же в филармонии тенором пел в хоре, солировал даже — во, еще не забыл культпоходы эти! Потом его из солистов перевели.

— Понизили, что ли?

— Ну. — Никита махнул рукой. — Голос пропил, вот и перевели. Потом вообще выперли. Нинка пару раз старалась подкатить ко мне мириться, но я ни в какую. На хрен мне такая нужна?.. А Ритка, она…

— Кто это «она»?! — В комнату вошла молодая маленькая женщина со злым лицом и огромным сооружением из махрового полотенца на голове. — Это ты меня «она» называешь?

— Я говорю, Ритаточек мой, что ты у меня самая прекрасная женщина на свете. И я без тебя вообще пропал бы, — залебезил Никита. Но ответ «Ритаточка» не удовлетворил. Она недоверчиво покосилась на Клавдию и спросила:

— Ты кто?

— Клавдия Васильевна Дежкина, — ответила Клава, почему-то встав.

— Тоже троллейбусный парк?

— Нет, Ритаточек: — Никита покраснел и забегал глазами. — Она нашего Витеньку на улице…

— Твоего Витеньку, — отрезала «Ритаточек» и снова повернулась к Клаве. — Алиментов она не получит. Так своей подруге и передай. А судиться начнет, так вообще материнства лишим!

— А я не по поводу алиментов. Хотя этот вопрос остается открытым. — Клава начала злиться всерьез. — Я следователь городской прокуратуры по особо важным делам. — Клавдия вынула удостоверение и ткнула под нос «Ритаточку». — Ваши документы попрошу. Кем приходитесь гражданину Кокошину? Прописаны на этой жилплощади? Где работаете? Декларацию о доходах заполняли?

От такого потока вопросов «Ритаточек» онемела. Только глазки ее забегали пуще прежнего.

— Так, мне необходимо взять показания у гражданина Кокошина, а вы свободны. Шагом марш на кухню.

Никита тоже разительно изменился. От вальяжности и лени не осталось и следа. Он дышал широко открытым ртом, и губы у него дрожали.

— Что?! — обрадовалась вдруг Рита. — Доигрался?! Говорила я тебе, не лезь ты в эти дела. Так нет, все ему мало, все ему мало!

— Это мне мало?! — взвыл Кокошин. — Дубленку ей подавай, пылесос моющий подавай, продукты из супермаркета подавай, софисты-твисты она по телефону покупает, и мне еще мало! Молчала бы, дура!