Игорь Зарубин - Привычка убивать

Впрочем, долго ей расслабляться не пришлось.

Вдруг из серого тумана всплыла физиономия Чепко и проговорила:

— Ты дело Худовского когда заканчивать собираешься?

Поначалу Клавдия, опешив, уставилась на Чапая, она даже не сразу смогла сообразить, о каком Худовском идет речь.

— Слушай, он же столько дерьма на нас вывалит, что потом вовек не отмоемся. Давай, Клавдия, кончай кайфовать, принимайся за дело. Что там за сложности?

Нет, сложностей никаких не было.

Клавдия быстренько допросила рокеров. У них не хватило фантазии врать долго, и они признались, что получили от лидера НДПР пятьдесят американских долларов за то, что несколько раз — несильно — двинут ему в «тыкву».

Клавдия уже перестала интересоваться переводом молодежного сленга на русский, потому что и сама начала понимать: «тыква» — это голова.

Низовцеву припереть к стене оказалось не так просто, но и с этим Клавдия справилась. Как? Ну, есть кое-какие профессиональные секреты. Скажем, напомнить женщине, что проституция хотя и нерегулярно преследуется законом, но дело отнюдь не почетное.

Словом, когда Худовский по вызову повесткой пришел в прокуратуру, Клавдия была уже во всеоружии.

Она готовилась к длительной и не очень приятной беседе, но Худовский оказался на редкость понятливым человеком.

Он тут же сменил тон хамский и начальственный на заискивающий и лебезящий.

Заявление свое он забрал без слов и еще очень настойчиво намекал Клавдии, что не желает широкой огласки. Что вообще это была шутка.

Кленов теперь появлялся в кабинете Дежки ной крайне редко. Но одна беседа между ними как бы поставила точки над «и».

— Теперь объясни мне, Коля, — сказала Клавдия, — что вообще происходит?

— Все, что и должно происходить.

— Коля, но ведь он бросился вниз. Коля, не мог это сделать нормальный человек, даже обожающий гласность.

— О, Клавдия Васильевна, человек и не то может сделать.

— Ерунда. Все как раз и сходится, что убийца — Карев. Ведь, согласись, он очень подробно рассказал нам, как происходили убийства.

— Он внимательно читал газеты.

— Коля, в газетах ничего не было про левшу, про отвертку, про остров на озере.

— Спрячьте куда-нибудь эти ножнички, — вдруг попросил Кленов, подавая Клавдии свое орудие производства и выходя из кабинета.

Клавдия была в таком мороке, что подчинилась без вопросов.

— Можно? — спросил Кленов из-за двери.

— Д-да, — ответила Клавдия, мало что понимая в происходящем.

Ножнички она спрятала в пустой чайник.

Кленов вернулся, взял ее за руки и попросил:

— Думайте о том, куда вы спрятали ножнички. Усиленно думайте, но ничего мне не говорите. Думайте, думайте.

Он стал как-то неприятно дышать, оскалив зубы, и дергать Клавдины руки.

Медленно вместе с ней двинулся по комнате, остановился у чайника и достал оттуда ножнички.

— Вы подсматривали? — спросила Клавдия.

— Нет, это вы мне подсказали.

— И что?

— Да фокус же! — улыбнулся Кленов и снова стал вырезать какую-то гирлянду. — Элементарный. Помните, Карев просил, чтобы женщин показывал тот, кто сам расследовал убийство, то есть тот, кому были известны подробности.

— Да… Но как?..

— Но я же вам показал как! Элементарно. Он держал следователя за руку. А тому ведь хотелось — согласитесь, Клавдия Васильевна, что Игорю очень хотелось, — чтобы Карев был маньяком. Вот он невольно чуть-чуть, слегка, незаметно даже для себя самого маленько напрягался, если дьячок делал ошибку, и расслаблялся, когда показывал правильно.

— Ладно, хорошо, — согласилась Клавдия, — но зачем же он бросился?

— А тут еще проще, — пожал плечами Кленов. — На миру и смерть красна. Народ это давно приметил. Это даже было бы удивительно, если бы он не сделал этого. Ведь для эксгибициониста это мечта — потрясти толпу! Чем угодно, даже собственной смертью…

— Значит, Карев не убивал? — в лоб спросила Клавдия.

— Мог, — сказал Кленов. — А уж точно мы об этом узнаем только во вторник, на восьмой день.

Опять восьмой день. Этот необъяснимый восьмой день.

Но, пожалуй, самым странным во все эти дни было то, что Карев — остался в живых…

И даже не очень покалечился. Так только, сломал себе ногу и выбил плечо. И еще расцарапал лицо.

Клавдия навестила его в клинике, как только врачи позволили.

Это было вчера.

Она открыла дверь в палату, которую охраняли милиционеры, и первое, что увидела — сияющее лицо Карева.

— Здравствуйте, Клавдия Васильевна! — довольно бодро поздоровался он. — Видите, не принял меня Господь, страшного грешника.