Наталья Солнцева - Иллюзии красного

– Можно просто Гера, – милостиво разрешил он, пожимая руку Влада расслабленной и влажной ладонью.

Они с трудом нашли место, где можно было присесть и поговорить. Когда Гера услышал, что речь пойдет об Артуре Корнилине, его добродушное и румяное лицо враз утратило все краски.

– И что вам всем надо от этого Корнилина? – спросил он раздраженно.

– Художник он интересный, – необычный очень. А никто почти не знает о нем. Ты единственный, кого мне рекомендовали.

Творческие люди, как известно, неравнодушны к лести. Гера несколько смягчился. Действительно, никто в Москве не знает Артура лучше, чем он.

– Ну, чего тебе рассказать о нем? Человек он неординарный, сложный. Да это и по его полотнам прекрасно видно. Одни символы, да еще между собой связанные каким-то образом… Без ста грамм не разберешься. – Гера хихикнул. – Он постоянно вступал в какие-то общества.

– Что за общества? – насторожился Влад.

– А… то в общество астрологии ходил, звездные карты рисовал, гороскопы всем желающим делал. Это еще когда мы в Питере вместе учились.

– Ну и как, получались у него гороскопы?

– Да ты знаешь, иногда получались, и весьма неплохо. Но он долго ни на чем не останавливался. И эта… астрология ему быстро надоела. Он все Нострадамуса [48] Нострадамус – Мишель Нотрдам французский врач и астролог, лейб-медик Карла 9, получил известность, как автор «Столетий», содержавших «предсказания» грядущих событий европейской истории. читал, рассказывал нам про его пророчества. Только мы все это в пол уха слушали. Особо не интересовались.

– Почему?

Гера удивленно уставился на гостя.

– Так это ж не каждому дано… Надо быть немножко чокнутым. Артур был помешан на звездах, картах, символах всяких. У него фигурок ритуальных, разных божков было полно – Будда, Шива…Он этим всем прямо бредил.

– Будда? – переспросил Влад.

– Ну да! А еще у него была статуэтка сказочной красоты – индийская богиня Лакшми, [49] Лакшми – в брахманизме и индуизме богиня счастья и красоты. из слоновой кости. Много всего…

– А натурщицы у него были?

– Чего?

– Натурщицы. С кого он картины свои писал.

– Когда учились, мы все с натуры писали. А потом… Нет, кажется, он этим не увлекался. Он свои картины писал по памяти.

– Как это?

– А черт его знает! Непонятно. Он говорил, то ли видения у него бывали, то ли сны… Вот с них он и писал картины. Увидит – напишет.

– Так просто? – удивился Влад.

– Ты думаешь, это просто? Тогда ты ничего не понимаешь в живописи.

– Я не специалист. Мне его картины понравились именно сложностью и неповторимостью. А откуда он сюжеты брал?

– Да тоже из видений. Я не знаю… Послушай, какая тебе разница, где он чего брал? Я тебе одно скажу – все это Артура до добра не довело.

– Что ты имеешь в виду? Он с ума сошел, что ли?

– Хуже. Он умер.

– Отчего? Не от картин же?

– Я раньше тоже думал, что не от картин. А теперь… Словом, сам Артур родом из Харькова. Он потусовался в северной столице, потом в Москве немного, а потом здешняя толчея ему надоела, и он вернулся на родину. Там у него и крупная выставка была. Он мне позвонил, пригласил по старой памяти.

– И ты что же, поехал?

– Конечно, поехал. Сам видел, какие у него картины! Иностранцы их скупали прямо бешено. Там, в Харькове я и с женой его познакомился, Ниной. Хорошая женщина, милая. А вот Артур мне не понравился.

– Чем, интересно?

– Ну… – Гера замялся. – Смурной он какой-то был. Не радовался ничему. Оглядывался все время. Я в детстве книжки про войну любил читать, особенно про летчиков. Так там было написано, что если летчик начинал вот так оглядываться, как будто у него тик какой, – то это значит, его скоро убьют. Летчики так в бою оглядывались, чтобы немецкий самолет не зашел им в хвост. Но в бою это, конечно, нормально, а вот на земле… Понимаешь?

– Угу.

– Когда я на Артура посмотрел, что он так оглядывается, у меня это воспоминание детское, про летчиков, само в памяти всплыло. Бывает же так? Я об этом лет двадцать не думал.

– И все?

– Нет, не все, – обиделся Гера. – За кого ты меня принимаешь? Они с Ниной меня в кафе пригласили, там Артур мне рассказал, что его кто-то преследует. Честно говоря, я решил, что у него «крыша съехала». Он вообще-то считал себя гением, легенду любил рассказывать про Аполлона, [50] Аполлон – в греческой мифологии и религии сын Зевса, бог-целитель и прорицатель, покровитель искусств. как тот жил в пустыне, а потом создал потрясающую эстетику. Это он себя представлял Аполлоном! Скромно, да?