Питер Чейни: Черная багама

— Сильно она больна, Тельма? — спросил Вэллон.

— Достаточно. Не скажу, что лежит пластом, но волноваться ей нельзя.

Он остановился и присел на краешек стола.

— Хорошо, она могла написать, верно?

— Слушай, Джонни…в чем дело? Ты как помешался.

— Нет. А если бы да, то только на тебе.

— В каком смысле? — спросила она, сверкая в усмешке мелкими жемчужными зубками.

— Слушай, моя сладкая, мне кажется, миссис Стейнинг могла бы решить это дело сама, если бы хотела. Это делаешь ты, потому что… ну, я не знаю, почему, но ты что-то задумала.

Она улыбнулась.

— Так ты все ещё считаешь меня опасной?

— Я не считаю, — буркнул он, — Я знаю! … Посмотри на себя. Ты никогда не была так хороша и привлекательна. С каждым уходящим годом ты становишься чертовски более опасной и более привлекательной, чем прежде.

— Ты же не хочешь сказать, что испугался, Джонни?

Он покачал головой.

— Я не испуган. Я мудр. Заруби это себе на носу. Доченька миссис Стейнинг кажется мне довольно горячей штучкой. На острове она наверняка создала массу проблем такого рода, которые требуют, — он ухмыльнулся, — мужчины вроде меня — обеспеченного, тактичного и неподкупного. Значит, это действительно проблема, верно? Мне только любопытно, что она наворотила.

— Это ты должен выяснить, — сказала она. Еще одна пауза. Ставки велики, Джонни. Миссис Стейнинг очень богата.

— Насколько велики?

— Тысяча фунтов задатка; ещё тысяча на расходы, и, думаю, когда ты вернешься и притащишь с собой девчонку, устранив все проблемы на Черной Багаме, ты назовешь свою собственную цену. Понимаешь?

— Понимаю.

Он снова закурил и спросил:

— Где ты остановилась, Тельма?

— В Гайд Парк Отеле. Я ненадолго. Уеду завтра вечером. Во Францию.

— Я обдумаю и позвоню тебе завтра утром. Устроит?

— Придется смириться, верно, Джонни? — она состроила гримаску. — Знаешь, мне кажется, ты со мной немного резок. Или нет?

Он покачал головой.

— Если я и резок с кем-нибудь, крошка, то с собой.

Он посмотрел на часы. Она поднялась.

— Ну, думаю, тебе пора в театр встречать жену? По-моему, ей очень повезло. Я никогда не встречалась с ней, но мне кажется, ты для неё слишком хорош.

Вэллон молчал.

Она поправила накидку.

— Ну, до встречи, Джонни. Надеюсь, что действительно до встречи…

Он прошел мимо нее, открыл дверь в коридор и любезно распрощался.

— Пока, Тельма.

Она подошла вплотную.

— Замечательные духи. «Виза», да? — спросил он.

Она кивнула.

— Да. Ты необыкновенный мужчина, Джонни. Все та же память на запахи. Раз учуешь — никогда не забудешь.

Он стоял и улыбался ей.

Она спросила:

— Ты меня не поцелуешь, Джонни?

Он покачал головой.

— Зачем начинать, милая? Беги домой. Я позвоню.

Она вышла в коридор и вспыхнула улыбкой.

— Спокойной ночи, Джонни… и будь ты проклят!

Он смотрел ей вслед.

Марвин, управляющий «Ченолт», вошел в «Блю Пойнт Бар» на улице Джермин ровно в десять.

Марвин был средней комплекции и худ. Седеющие волосы тщательно причесаны, пальто хорошей ткани по фигуре, рыжевато-коричневые перчатки и зонтик в руках. Марвин — человек уравновешенный и методичный. Вэллон как-то сказал, что его работа требует уймы тактичности и немалого количества извилин. Каждый, кто когда-либо управлял двадцатью пятью агентами в сыскном бюро, вполне понимает, о чем речь.

Единственным недостатком Марвина был «Блю Пойнт Бар». Он притягивал его по причинам, неясным даже ему самому. На маленькой вилле в Уолтоне он выращивал тюльпаны и жил размеренной и спокойной жизнью с пухленькой, тихонькой, разумненькой женой. Но каждый раз, когда он попадал в «Блю Пойнт Бар», что случалось дважды или трижды в неделю и обычно поздно вечером, у него появлялось смутное ощущение, что однажды ночью он найдет нечто… нечто занятное. И на этот раз так и вышло. Он нашел Айлеса.

Айлес, облокотившись на стойку бара, болтал с девушкой.

Изящная штучка, — подумал Марвин. Пиджачок и юбочка — как вторая кожа. Сидит на высоком табурете, наклонившись вперед, и улыбается. Странные бледно-голубые глаза Айлеса (они были его самой запоминающейся чертой), казалось, постоянно меняли цвет.

Айлес был высок и строен. Фигура — голубая мечта всех портных. И вещи на уровне. Вернее, были. Орлиный глаз Марвина различил следы многих чисток, локти превосходно скроенного серого костюма чуть лоснились. К тому же, один из сверкающих полуботинок — ближний к нему — требовал внимания сапожника. Странно, что же с Айлесом?