Елена Арсеньева - Имидж старой девы

– Зовите доктора! – крикнул Моршан, отшвыривая пистолет и подхватывая Мадам.

Грохнул выстрел. Это разрядился упавший пистолет, по счастью, не причинив никому вреда. Кабинет мигом наполнился охраной. Эти идиоты метались туда-сюда, разыскивая воображаемого разбойника, но не обращая внимания на Мадам, которая умирала на их глазах!

Господи, почему во всякой трагедии непременно присутствует фарс?!

Тут, переваливаясь с ноги на ногу, наконец-то прибежал наш добродушный толстяк. Мгновенно понял, что происходит, и сунул госпоже к лицу какой-то флакон. Она судорожно вдохнула, раз, другой…

– Посадите ее, посадите! – зашипел доктор на Моршана. Тот осторожно опустил Мадам в кресло.

Мы с доктором хлопотали над госпожой, пока в ее лицо не возвратились краски жизни. Губы порозовели. Она даже смогла разомкнуть их и выговорить:

– Спасибо… я уже думала, что умираю.

– Ну, – добродушно проворчал наш толстяк, убирая руки за спину и выпячивая свое и без того внушительное брюшко, – вы явно поспешили. Вечно вы спешите, прекрасная дама! На бал, на свидание с русским императором, на тот свет… Вам, похоже, все равно, куда спешить!

Он пошучивал, он делал вид, что спокоен, что ему даже весело, но я-то видела, как дрожат его стиснутые за спиной руки!

Наконец мы все немного успокоились.

– Что произошло, Жизель? – тихо спросил меня доктор, улучив мгновение, когда Мадам отвлеклась.

– Она понюхала цветы, – сказала я чистую правду. – Ей подали букет фиалок, она понюхала – и вот…

– Эти цветы выросли на могиле! На могиле! – раздался голос госпожи.

О, Бон Дье, она все слышала. Опять обозначились черные тени под глазами, опять побледнели губы.

– Кто-то принес мне фиалки, выросшие на могиле! Кто это сделал? Зачем?!

– Успокойтесь, Мадам! – вскричал Моршан. – Я найду этого человека!

Он вышел из кабинета, чеканя шаг, такой смешной и трогательный в этом порыве защитить, спасти обожаемую госпожу. Бессмысленном порыве…

– Где букет? – отрывисто спросил доктор.

Я показала на фиолетовый комок, валявшийся в углу. Мне жутко было даже коснуться этих цветов.

Доктор тяжело опустился на колени, поднял букет, приблизил к лицу. Но не уткнулся в него, как это сделала Мадам, а сделал несколько осторожных движений ладонью, будто подгоняя к себе аромат.

– Странные фиалки, – пробормотал он. – Очень странные!

– Я вам говорю, они выросли на могиле! – исступленно повторяла Мадам. – Они пахнут смертью!

Доктор положил цветы на бюро, потом ухватился за него обеими руками и с усилием поднялся.

– Вы знаете, Мадам, я матерьялист, – сказал он сурово. – Я далек от этих ваших мистических охов-вздохов. Не знаю, с чего вы взяли, будто сии фиалки выросли на могиле. Да хотя бы так – они не могли приобрести в связи с этим никаких смертоносных свойств. Это все ваши дамские чувствования. Успокойтесь и давайте-ка пройдите в опочивальню. Вечером к вам званы гости, я не ошибся? Вот и лягте, и отдохните, и придите в себя. Все привыкли видеть вас ослепительной красавицей, а сейчас вы похожи на призрак. Быстро в постель, быстренько!

Я вызвала горничных, они взяли Мадам под руки и увели в спальню. Я пошла было следом.

– Задержитесь еще на минутку, Жизель! – окликнул меня доктор с веселой улыбкой.

Но улыбался он, только чтобы не встревожить Мадам. Чуть только за ней закрылась дверь, как доктор сорвал улыбку с лица и словно вышвырнул ее в окно.

– Какого черта тут происходит?! – вскричал он свистящим шепотом, хватая меня за локоть. – Вы все обо всех знаете, говорите быстро – что происходит?

– Отпустите руку, больно, – забилась я. – У вас не пальцы, а железные крючья! Что я еще могу вам сказать? Принесли цветы…

– Вы это уже говорили! – рявкнул доктор. – Откуда они?!

– Я не знаю, не знаю… Моршан ищет… – залепетала я. – Моршан найдет, он ради Мадам землю смешает с небом. Но объясните мне, что произошло? Что не так с этими чудными фиалками?

– О, ничего, – отмахнулся доктор, наконец-то разжимая свои стальные пальцы. – Ровно ничего, кроме того, что некий человек опрыскал их крепким раствором кайенского перца.

Какое-то мгновение я тупо смотрю на доктора, потом до меня доходит, что он имел в виду.

– Но ведь Мадам не переносит этого запаха! – бормочу я. – У нас на кухне вообще не держат кайенского перца, даже император, обожавший пряности, отказывался в свое время от этой приправы, потому что от нее у Мадам начинались приступы жестокой астмы!