Елена Арсеньева - Имидж старой девы

Странные вообще-то существа женщины! Думают, что если у парня горячие черные глаза, отличная фигура и вообще, как теперь говорят, модельная внешность, то он однозначно стебарь-профессионал. А Кирилл в душе парень скромный. Если девчонкам нравится, чтобы он их лапал, – пожалуйста, будет лапать. Но он-то как раз предпочитает тех, кто этого лапанья сторонится…

Или ему так только кажется? Вот же обиделся на то видимое пренебрежение, с которым к нему только что отнеслась эта девушка?

Кстати, а как ее зовут? Марина? Ирина? Что-то в этом роде… Арина? Да, кажется, Арина. И насчет пренебрежения – Кирилл отлично помнил, как на занятиях она строила ему таки-ие глазки! Таким пылким взором его, выражаясь по-книжному, пожирала!.. Так вздрагивала, когда Кирилл, объясняя какое-то новое движение, небрежно обнимал ее, брал за талию, то прижимал к себе, то отстранял, приветливо, но незначаще улыбаясь и профессионально поигрывая глазами…

Все дело в его глазах, конечно. Они как-то сами по себе играют с каждой особой женского пола – даже независимо от желания Кирилла. Но ведь танец – это такая штука – интимная, можно сказать. Невозможно прижимать к себе женщину, двигаться с ней в едином ритме под красивую музыку – и не ощущать в это мгновение некоего поля, которое вас окружает и объединяет. Некоего сексуального притяжения… Кирилл не чувствовал этого лишь тогда, когда уставал совсем уж до предела. Но силушки у него было дай боже, к тому же он любил свою работу, а потому и сам ощущал эротическую силу танца – и вольно или невольно передавал свои эмоции партнерше. Движение, улыбка, взгляд из-под ресниц, пожатие руки… Этого требовал танец. И Кирилл подчинялся ему.

Вся беда в том, что женщины – существа легковерные. И эту никому конкретно не адресованную, почти абстрактную магическую мужскую силу, исходящую от Кирилла, они мгновенно проецировали на себя. Воображали, что не танец его так заводит, а они. Вернее, она – каждая конкретная девушка. Мало кто оставался после этого к нему равнодушным. Некоторые мгновенно «вспыхивали страстью» и тут же прижимались к Кириллу, елозили по нему, по всем его, так сказать, выступающим частям, и, казалось, оставались немало изумлены, что он не трахает их прямо на занятии, в крайнем случае – немедленно после оного. Другие просто молча млели, изливая свои чувства только во взглядах. Но уж это были взгляды!..

Вот и она из таких, эта самая Арина. Из тех, кто говорил глазами.

Странно, почему же она сегодня с таким ужасом таращилась на Кирилла?.. Или это ему только показалось? Наверняка почудилось! Сейчас в ее глазах только интерес к нему и его рассказу! Она буквально ловит каждое его слово!

Между прочим, такое внимание Кирилла всегда вдохновляло. И он даже не заметил, как начал рассказывать этой Арине о предложении Сарайва поработать у них в студии тренером – для начала месяц, два, три, как раз на три месяца у него была виза, а если получится, если обеим сторонам это придется по вкусу, то задержаться на годик. Им интересна русская школа бального танца, хочется внести в преподавание иные веяния, ну а Кирилл подзаработает, посмотрит Францию…

– А вы хорошо говорите по-французски? – спросила она с придыханием.

– Да так, не очень, – отвел глаза Кирилл. – У этих Сарайва был переводчик, мы через него общались. Но я немножко спикаю по инглишу. А в Париже подучусь!

На самом деле по-французски он знал десяток слов, которые знают все, преимущественно из песен: пардон, мерси боку, мадам, месье, мадемуазель, силь ву пле, же ву зем, се ля ви… Еще откуда-то прицепился авек плезир, что означает – «с удовольствием». С английским дело обстояло чуть лучше – благодаря танцевальной терминологии. Фор степ, файф степ, слип, свивл, пивот, хип-твист, виск, чиккен-вок… Эсперанто для посвященных. «Квик, квик, слоу» – оно и в Африке «квик, квик, слоу»!

Конечно, Кирилл согласился на предложение Сарайва без всяких сомнений. Только дурак не согласился бы! Язык – ерунда, дело наживное, главное – быть уверенным в своем профессионализме. А уж в этом-то Кирилл не сомневался. Это он французам нужен, а не они ему. Только посмотреть, как они танцуют! Плечи пляшут, спина вихляется… А в «Латине» стоечка должна быть железная, только тогда смотрится работа корпуса и бедер. Или вот в румбе у них всегда выходит вперед бедро в «Кукараче», а ведь сначала рука должна выстреливать, рука! Когда корпус чуточку опережает движение бедра, получается совсем другая картина танца. Да множество таких деталей, множество! Носок они толком не тянут, ступню не выворачивают… Короче, Кирилл видел, с чем придется работать. Поэтому он ехал не просто так – в Лувр каждый день ходить или с Эйфелевой башни на красоты Парижа смотреть. Он работать ехал! Особенно если учесть, что в Лувр его больше одного раза вряд ли затащишь…