Андрей Дышев - Не путай клад с могилой

– Когда заметил? Да тогда и заметил, как Сашка руки на себя наложил, – недолго думая ответил священник.

– А вчера она была?

– Вчера была. И сегодня утром была. Я бутылочки из-под ладана и мирры вынимал и с ними Марину в церковную лавку отправил, чтоб докупила. Была веревка, будь она неладна! Знал бы, чем дело обернется, – сжег бы!

– Ну, хорошо, – успокоил я священника, опустив ему руку на плечо. – Не терзайте себя. Кто мог знать, что такое случится.

Отец Агап, благодарный мне за доверие, вконец расщедрился:

– Кирилл Андреевич, я хочу вам сказать, что отслужу по полной программе. То, что я сделаю, не сделает ни один священник Крыма. По полной программе, с чтением специальных молитв! Очень действенное средство, поверьте моему опыту!

– Хорошо, хорошо! Спасибо!

Не мешая более отцу Агапу вершить таинство изгнания дьявола, я спустился вниз. В тени зонта, положив ноги на соседний стул, сидел профессор и, делая вид, что читает газету, поверх нее следил за мной. Наши взгляды встретились. Профессор слегка кивнул и тотчас заслонился от меня большой статьей под названием: «С солнцем шутки плохи».

Выставкой-музеем, расположенной в бывшем армянском замке, вот уже лет десять бессменно заведовала и вела в ней экскурсии Александра Лебединская, мать моего приятеля, начальника спасательной станции. Прежде я часто заходил к ней, где в большом прохладном зале можно было отдохнуть от полуденной жары, поболтать и попить зеленого чая. Потом, когда я занялся частным сыском, мне уже было не до музея. В последний раз я виделся с тетей Шурой, когда покупал картины с крымскими пейзажами для своей гостиницы.

Я подъехал к зданию выставки около двенадцати, когда вероятность встретить здесь отдыхающих была очень мала и я мог поговорить с заведующей без свидетелей.

– Здравствуй, Кирилл! – Женщина вышла мне навстречу, как только я открыл тяжелую дверь.

– Вы, как мисс Хадсон, узнаете меня по шагам, тетя Шура? – спросил я.

Заведующая протянула мне руку, здороваясь по-мужски. Ее гладко уложенные седые волосы выглядели на фоне темных полотен картин белым пятном.

– Нет, не по шагам, – усмехнулась она и раскрыла секрет: – По твоей машине. «Опель-Сенатор» в Судаке есть только у тебя.

Ей бы мужиком родиться, подумал я, глядя, как женщина закуривает папиросу и, не вынимая ее изо рта, задувает спичку.

– За картинами приехал? – спросила она. – Ты как обзавелся собственной гостиницей, так стал моим первым и пока единственным покупателем картин.

– Нет, тетя Шура, картины пока не нужны.

– А что нужно? Чаю налить?

– Я историей увлекся. Проконсультироваться хочу.

Лебединская удивленно посмотрела на меня, не понимая, серьезно я говорю или шучу.

– Вот бы не подумала, – сказала она. – Кто сейчас историей увлекается? На истории бизнес не построишь. Это, наверное, причуда, да, Кирилл?

– Наверное, вы правы.

– Так что тебя интересует? – Она встала в середину зала и повела рукой по витринам и стеллажам. – Вот обломки таврской керамики. Вот камень с древнего монастыря горы Ай-Георгий с греческой надписью, посвященной богине Деметре. Тут, под стеклом, позднебоспорские и римские монеты [5].

– Настоящие? – спросил я.

– Нет, конечно. Латунные копии. Подлинники сделаны из золота и хранятся в другом месте. Что тебя еще интересует?

– Последний консул Солдайи, – ответил я, рассматривая большую, на четверть стены, картину с изображением окаменевшего дракона – черных шипов и пиков потухшего вулкана Кара-Даг.

– Христофоро ди Негро! – с напускным почтением произнесла заведующая и закивала головой. – Да, фигура столь загадочная, сколь и трагическая. Единственный из консулов Солдайи, который не увековечил свое имя в башнях Генуэзской крепости. Все постарались напомнить потомкам о себе: достопочтенный Якобо Торселло, именитый Бернабо ди Франки ди Пагано, отличный Пасквале Джудиче, благородный Лукини де Флиско Лавани. – Женщина прервалась для затяжки и, выпуская дым прямо перед собой, так, что ее лицо на мгновение исчезло из моего поля зрения, добавила: – Все эти щедрые эпитеты, между прочим, придумала не я. Скромностью консулы не отличались, так они сами характеризовали себя, и эти слова выбили на плитах, вделанных в стены башен. Ты случайно не владеешь средневековой латынью?

– Нет, случайно не владею, – признался я, чувствуя себя перед этой женщиной страшным невеждой и вообще полным дебилом. – А почему вы считаете, что фигура последнего консула – трагическая?