Александр Зорич - Танцы втроем

Пельш не был трусом, в чем я имел возможность убедиться во время нашего ночного проникновения в дом моды, но, как человек без двух минут женатый, в бой, разумеется, не рвался. С другой стороны, а почему обязательно бой? Ну, окружат их, ну предложат сдаться… Они и сдадутся.

16 мая, 11.39

Пельш по моей просьбе притормозил в двух кварталах от дома моды, в том самом месте, где мы оставляли машину в ночь с десятого на одиннадцатое.

Больше всего меня интересовало, где Шумеев и его люди. Естественно, большая часть из них в штатском на разномастных недорогих машинах, кто-то, возможно, на крышах близлежащих домов, кто-то – в подворотнях. Но где-то ведь должны быть и молодцы с автоматами из группы захвата. Скорее всего, те же самые, которые десять дней назад так браво арестовали Гретинского.

Табельного оружия у меня при себе, естественно не было. Но кое-что у нас с Пельшом все-таки имелось: четыре похожих как братья-близнецы пистолета с глушителями, наши трофеи после ночной заварухи в доме моды. Один я оставил ему, а тремя обременил свой демисезонный плащ, прихваченный из дому. Не могу сказать, чтобы мне было исключительно комфортно, но как сказано в описании германского двадцатикилограммового гранатомета "Панцерфауст-3", "солдат на поле боя чувствует себя увереннее с тяжелым и мощным оружием".

Ровно без пяти минут двенадцать подошел Золотарев. С ним я договорился еще позавчера – не помешает ни лишний ствол, ни лишний свидетель. Хотя какой он свидетель – теперь, официально, это его дело. Да и вообще, мальчику пора начать выслуживаться.

– Пора, – коротко сказал я.

– Слушай, может я с вами прогуляюсь? – Вопреки своим собственным недавним словам предложил Пельш.

– Нет, ты будь в машине. Когда мы пойдем, сосчитай до шестидесяти и подъедь к дому моды. А там видно будет.

Мы с Золотаревым пошли. Пристально вглядываясь в прохожих, в машины, в подворотни, я пытался понять, где же люди Шумеева. В конце концов, кое-кого я знаю в лицо, а тех, кого не знаю, смогу, пожалуй, узнать по характерному охотничьему блеску в глазах. Но никого подозрительного я так и не увидел. Интересно, что задумал Шумеев? И где он сам? Должен ведь, по идее, руководить операцией лично. Может, смотрит сейчас на меня в бинокль и зверски ругается, что я вообще сюда сунулся?

В проходном дворе, из которого открывался неплохой вид на огороженную невысоким сетчатым заборчиком площадку за домом моды, мы с Золотаревым облюбовали лавочку и сели покурить. Расцветающая сирень неплохо прикрывала двух чудаков в плащах, не мешая им (то есть нам) вести пристальное наблюдение.

На моих часах было две минуты первого.

Когда в моих пальцах уже начал дымиться фильтр, на площадку, чадя дизельным угаром, въехала, наконец, долгожданная "Мазда" – основательная синяя фура со все той же женщиной на все том же быке и надписью "ЕВРОТУР".

– Они, – прошептал я.

Золотарев молча кивнул.

Из кабины "Мазды" выскочили двое. В одном из них я без труда узнал Сапегина. Хорошо. Распахнулись задние дверцы и оттуда на землю спрыгнули еще трое, в одинаковых пиджаках и кирпично-красных галстуках. У одного из них в ухе блеснула серьга. Костик. Совсем хорошо.

16 мая, 14.12

Прошло два часа. Сигареты подходили к концу. Из дома моды в фуру один за другим перетаскивались ящики. Ящики были небольшие, их было много, люди Сапегина двигались лениво и мы с Золотаревым порядком заскучали. Никаких признаков присутствия Шумеева я не обнаружил. Потихоньку заболела голова. Пельш, наверное, страстно клял меня и свою нелегкую судьбу. В общем, все шло не совсем так, как я представлял себе в начале.

– Что делать будем, Вячеслав Петрович? – Я, кажется, первый раз в жизни назвал Золотарева по имени-отчеству.

– А что делать, Владимир Андреевич? Пусть уж погрузятся полностью. Кто его знает, где у них контрабанда.

Здраво. Разумеется, я понимал это и без него. Но ждать было невыносимо.

В это время Костик поднялся с очередным ящиком в фургон, но больше, к моему удивлению, оттуда не появлялся. Следующий охранник тоже исчез в фургоне. И третий тоже. Через пару минут запрыгнули в кабину Сапегин и водитель.

– Слушай меня, Вячеслав Петрович, – сказал я, свинчивая под плащом глушитель с одного из пистолетов. – Я не знаю, что там себе думает Шумеев, и думает ли он вообще что-то, но нам пора. Приготовь оружие. Когда "Мазда" тронется с места, мы быстро-быстро побежим. Ты забежишь сзади, я – спереди. Главное, чтобы никто из нее не вышел. Без нашего ведома.