Андрей Кивинов - Рикошет

К счастью, обошлось без силового вмешательства, ибо дверь оказалась не заперта.

– Сегодня в нашей тюрьме день открытых дверей, – вновь прошептал Костя, – приглашаются все желающие. Пошли…

Ноздри защекотал намертво въевшийся в стены дух помойки и табачного дыма, словно это была не квартира, а огромная загаженная пепельница. Гриша не смог удержаться и чихнул, прикрывая рот рукавом. Из дальней комнаты послышалось шарканье ног. Костя поднял пистолет. Из коридора выполз субъект женского пола лет двадцати пяти-семидесяти, то есть совершенно неопределенного возраста, ввиду стойкого и вызывающего пьянства. На признаки пола указывала юбка. Коридорная лампочка, покрытая слоем копоти, своим мерцанием создавала волшебный колорит кинофильма о вампирчиках.

– У вас дверь не заперта. Здравствуйте, – представился Костя, не опуская оружие с линии предполагаемого огня.

Дама, придерживаясь рукой за обитую газетами коридорную стену, сделала три заплетающихся шага вперед и, упершись лбом в ствол пистолета, просипела:

– Закурить нету?

От ее свежего дыхания у Казанцева защипало в глазах. Газовая камера.

– Нету. Юрка дома?

Сеньора поморщилась, мотнула головой, как корова, отгоняющая назойливых мух.

– Не-е-е.

Костя отодвинул хозяйку, не опуская пистолета, прошел в комнату. Пусто. Гриша тем временем посетил вторую комнату, где кроме воняющей мочой тахты ничего не обнаружил.

– Юрка где? Слышь, пугало? В ответ фрау отрыгнула керосином и свалилась под ноги сотрудникам правоохранительных органов.

– Достойный ответ. Чёткий и ясный. Все бы так.

Костя осмотрел кухню и туалет с расколотым пополам унитазом.

– Отвалил красавец… Мамаша нас сегодня вряд ли чем порадует. Ну и ладно, есть у меня одна идейка, – Костя поставил пистолет на предохранитель, – баба у него через подъезд живет, Верка Лебедева, месяц назад влетала с наркотой, у меня материал был. Пойдем проведаем, поболтаем. Мадам, спокойной ночи!

– Хрю…

Вера впустила Юрика, захлопнула двери. Он с порога, не снимая ботинок и куртки, ринулся в ванную, врубил воду. Вера зашла следом и стада наблюдать, как он сунул голову под струю, затем принялся оттирать куртку.

– Ты что делаешь? Что случилось? Юрик не ответил. Закончив с курткой, взглянул на джинсы, руганулся и присел на край ванны.

– Короче, нормалек, Веруха! Срываюсь я. Шухер вышел. Будут искать – ничего не знаешь. Бабки есть?

– Откуда? Утром же спрашивал. Куда срываешься, какой шухер? А намочился зачем? – Вера кивнула на куртку. – Что случилось-то? Зарезал кого?

– Не… Я похож на человека, который может зарезать? Застрелил. Троих. Безухого, бабу его и Котлету. Говорю же, шухер.

Юрик достал из-за пояса пистолет, извлек магазин, передернул затвор. Патрон выскочил и улетел под ванну.

– Бля… Фиг ли? Безухому что, в падлу было дозу дать? Вернул бы я ему бабки. Козел вонючий. Пальцы гнуть начал. И Котлета туда же… Когда подыхал, раком был готов стать, лишь бы шмальнуться дали. Зло меня взяло, не удержался в общем, веришь…

Говоря это, Юрик трясущимися пальцами заряжал в обойму патроны, доставая их из кармана курточки. Закончив, воткнул пистолет за пояс.

– Ты че, правда, что ль? – Вера так и не поняла, дурачится Юрик или нет. Последнюю фразу он произнес спокойно, будто телеведуший, рассуждающий о причинах падения курса рубля.

Утром Юрик заходил, просил денег, колбасило его здорово, разогнуться не мог. Сказал, что бабок вчера срубить не получилось, еле копыта унес.

Узнав, что заначки у Веры нет, Юрик покувыркался на диване с полчаса, рыча от боли, после кое-как дополз до двери и ушел. Вера предлагала «переломаться», но Юрик в ответ послал ее в незатейливое место. Сейчас он на здоровье не жаловался, из чего можно было заключить, что ширево успешно найдено и принято. В ванну с куртки стекали мутно-розовые струйки.

Вытерев мокрую голову, Юрик прошел в комнату, рухнул на диван и уставился в стену замороженным взглядом, не обращая внимания на Верины вопросы. Наконец, чуть оттаяв, сказал:

– Пожрать дай. Кишки выворачивает.

– Извини, продуктов не подвезли… Юр, ты спокойно можешь объяснить, что случилось?

– Точно бабок нет? – переспросил он, будто не слышал вопроса.

– Да откуда? Что я, валютный фонд? Чай будешь?

– Давай, только быстро.

Вера отправилась на кухню. Она прекрасно знала Юркин упертый характер, раз не хочет говорить – не расскажет. Она зажгла газ, поставила чайник, взяла со стола окурок сигареты, закурила. Выглянула в окно…