Галина Романова - В любви брода нет

Верочка убрала следы чаепития. Дождалась, пока взбунтовавшийся на предмет поездки в Ниццу Данила уляжется спать. И лишь тогда потянулась к телефону.

После того, как Вера сегодня со всех сторон обдумала свое бегство, она не выдержала и сбегала все же в соседний киоск за газетами. Потом долго листала их и выбирала наиболее подходящие. Сделала несколько звонков, но всякий раз разочарованно опускала трубку. Никто не брался устроить ей выгодную сделку в такие короткие сроки. Никто! Она уже почти отчаялась, когда наткнулась на одну еще крохотную заметочку об открывшейся полгода назад конторе. Мелким черным шрифтом в ней обещалось решить в трехдневный срок все проблемы по продаже недвижимости. И обращаться к ним можно круглосуточно. Номера мобильных прилагались там же. Верочка собралась было уже звонить, как вернулся от друзей Данила. Потом ни с того ни с сего нагрянул Назаров. Его подношение в виде цветка и последующее затем пространное выступление Верочка поняла как искреннее желание разделить с ней горести и невзгоды всей оставшейся жизни. Она, мягко говоря, развернула Назарова с его непомерным чувством долга лицом к двери. Был еще Лешка Баловнев, который так же порывался помочь ей. Но предсказанные им неприятности не имели ничего общего с теми, что произошли. Потому его намеки и руку помощи Верочка также отвергла, слишком уж много радеющих за ее благополучие. Она сама как-нибудь и в трехдневный срок…

Верочка уселась на широкой супружеской кровати. Поставила себе на коленки телефонный аппарат и уже через мгновение с облегчением проговорила в ответившую ей милым женским щебетом трубку:

— Алло. Я по объявлению. Я хотела бы продать свою квартиру, но сделать это нужно в кратчайшие сроки. — Вера перевела сбившееся от волнения дыхание и закончила: — И еще… Разглашению наша сделка не должна подлежать.

— Это вы к чему? — сразу насторожилась девушка.

— Это я к тому, что вся сделка не должна коснуться третьих лиц. Вам знакомо понятие конфиденциальности? Так вот, я об этом…

Девица рассыпалась в заверениях. Они назначили встречу на послезавтра, ровно на двенадцать часов дня, и затем простились.

— Алло! — Молоденькая девушка сморщила хорошенький носик и почесала коготком висок. — Михалыч, ты? Да, да, это я, Света. Инга Витальевна еще на месте?

Михалыч буркнул что-то утвердительное. Громыхнул трубкой, укладывая ее на рабочий стол, и скрылся за тяжелой дубовой дверью кабинета хозяйки их конторы. Было слышно, как он громко стукнул дверью о притолоку.

Представив себе, что Михалыч все время своего дежурства просиживал в ее кресле, тыкал своими пальцами с вечно грязными ногтями по ее клавиатуре и, еще не дай бог, пил чай из ее чашки, Света брезгливо поморщилась.

Она его не то чтобы ненавидела, нет. По ее понятиям, это мерзкое существо, выполняющее самую грязную работу в их конторе, недостойно даже ее ненависти. Светочка его глубоко презирала и смертельно боялась. Боялась даже больше начальницы — Инги Витальевны, а у той взгляд порой бывал таким, что вода была способна замерзнуть в лужах. Но к ее сознанию можно достучаться. Дама была высокообразованной и с интеллектом. А вот что касалось Михалыча…

Однажды ей довелось наблюдать его в деле. Эффект был сродни ядерному взрыву. Ее потом неделю колбасило и выворачивало наружу. Пришлось даже взять больничный и отлеживаться с грелкой на диване. Ее отпустили вроде бы без проблем, посочувствовали и даже поболеть позволили, но всего лишь два дня… На третий к ней заявился Михалыч.

Вспомнив о его визите, Света непроизвольно всхлипнула. Это был самый кошмарный день, преподнесенный ей судьбою. Ничего более ужасного в ее нелегкой жизни еще не случалось.

Он открыл дверь своим ключом, который непонятно как у него оказался, и навис над ней, над спящей, огромной, шумно сопящей массой. Света открыла глаза и только хотела было заорать, как на рот ей легла заскорузлая ладонь, пропахшая соляркой и бензином.

— Спишь, стерва, — промямлил он тогда, не убирая руки с ее рта и сдергивая одеяло. — Заболела, стало быть?

Она отчаянно затрясла головой, что, мол, да, заболела.

— Понятно… — промямлил Михалыч, выдернул грелку из ее рук и отшвырнул далеко в угол. — А я вот тебя полечить пришел, чтобы в хроническую форму твое заболевание не перешло. Инга тебе рецепт прописала, а я сейчас его обналичу. Ну-ка, показывай, где болит?

И он начал рвать на ней пижаму. Своими грубыми жесткими пальцами он хватал ее нежную кожу, уход за которой обходился ей ежемесячно в кругленькую сумму. Мял, тискал, щипал… и все время приговаривал: