Галина Романова - Черт из тихого омута

Еще бы! Еще бы он оставил ее в покое, когда в ее покоях лежит его вещица! Соня даже повеселела от подобного соображения. Хлопнула дверью, выходя на ступеньки крыльца. Подставила лицо медленно падавшему на землю снегу и тихо прошептала с удивительной легкостью на сердце, почти уверовав в свои слова:

— Как же хорошо, господи!.. Все хорошо… У меня все будет хорошо…

Если бы она в этот момент повернула голову чуть в сторону и подняла взгляд повыше, она бы без труда смогла разглядеть в окне второго этажа перекошенное злобой лицо. Ее удивлению не было бы предела, узнай она об истинной причине, породившей это чувство.

«Разве может чья-то радость раздражать? — подумала бы тогда Соня Перова, неплохой и чистый, по сути своей, человечек, не успевший причинить никому зла за прожитые двадцать пять лет. — Разве может быть плохо, когда рядом кому-то хорошо?!»

Ох как может — было бы ей ответом! Еще как может быть плохо! Трудно наблюдать беспричинную, казалось бы, радость рядом с собой, когда твоя собственная душа корчится в тревоге и рыщет в поисках выхода из бесконечного лабиринта, пронизанного промозглой неизвестностью. Тут уж не до веселья, можете поверить! Тут уж не до божьих заповедей! И не возлюбить в этой ситуации ближнего своего, как ни старайся. И катятся ко всем чертям все представления о порядочности, совести и долге. И только ненависть… тупая, беспричинная и пронзительная ко всему, что тебя окружает. Гадко должно быть от подобных мыслей?! Еще как гадко! И еще более гадко от того, что умом-то прекрасно понимаешь бесполезность пожирающего тебя изнутри чувства, а изменить ничего не в силах…

В случае с Перовой все было и так, и не так. Ее, конечно, можно было не любить уже за одно то, что она была молода, красива, самодостаточна и удачлива. Но и это можно было бы как-то пережить, если бы не ее безмятежность. Как можно оставаться спокойной и быть такой непробиваемой дурой в свете последних событий?! Сколько прошло времени с тех пор: неделя, две? Да, что-то вроде того. А ничего не меняется! Перова по-прежнему улыбается, радуется жизни, снегу, словно манне небесной, а ведь не должна! Ей давно пора было забить тревогу и занавесить беззаботность своего детского взгляда суровой настороженностью. Но ничего этого не происходило! Ничего… И походка ее по-прежнему легка и пружиниста, и, глядя ей в спину, никогда не догадаешься, какой груз ответственности возложен на эти хрупкие плечи. А может быть… может быть, ее безмятежность именно этим и объясняется?! Точно! Наверняка это так! Наверняка эта бесхитростная дурочка не понимает, какую бомбу с часовым механизмом получила в подарок в день своего рождения…

Скупая улыбка чуть тронула губы, сведенные до этого момента болезненной судорогой отвращения.

Чем не повод для радости! Увидеть поверженным своего врага — это ли не счастье?! И пусть в данном случае понятие «врага» — явное преувеличение, радость от этого меньшей не станет. Нужно только время. Время и терпение, чтобы наслаждение кульминацией момента было особенно полным. А кульминация скоро наступит, здесь сомнений не оставалось никаких. Кое-какие тревожные симптоматические разряды уже начали электризовать безмятежное доселе пространство. Это пока едва ощущалось. Но это только пока… Скоро! Уже очень скоро все начнет закручиваться. И тогда, Перова, тебе станет не до смеха.

Тьма сгущается перед рассветом…

Кто придумал этот афоризм, Кирилл не знал, но искренне надеялся на то, что он является правдивым. Потому что темнота, которая сгустилась в процессе его розыскной деятельности, стала гуще некуда.

Никто и никак не хотел помочь ему в поисках. Может, кто-то и хотел, но не мог. Никаких следов и намеков на то, кто мог желать смерти Азику. Нет, правильнее было сказать, что смерти Азику желали многие в этом городе, но вот кандидатур, готовых решиться на подобное, все как-то не находилось. Один из завсегдатаев бара, где Азик любил отдыхать, с трудом выплевывая слова сквозь вечное похмелье, поведал Кириллу:

— Сволочь была первостатейная. Одно слово — азиатская сволочь, а это куда хуже, чем просто сволочь. Но чтобы убить… Нет, брат, в нашем кишлаке на таких людей ты не напорешься! Тут уж менты третьего дня рыскали. У меня там свояк работает. Так мы с ними перекинулись по-свойски: ясно, что они все больше для протокола. Искать, ясный перец, никто не станет. Так вот и они удивлялись. Авторитетный, казалось, был мужик. По идее, таких убивают только по заказу! А убийство, мол, обставлено как бытовуха. И все чисто, прикинь! Никаких отпечатков! Может, врут менты? Как считаешь?